Однако теперь, когда на сцене возник Брайан, все это могло так и остаться фантазиями.
От этих невеселых мыслей ее отвлек телефонный звонок, раздавшийся где-то неподалеку. На звук она прибежала в холл, по дороге схватив ручку, чтобы записать сообщение для хозяйки дома.
– Алло, квартира Кэмпбеллов, – сказала она в трубку как можно более любезным тоном.
– Могу я поговорить с Розамундой Бейли? – спросил незнакомый мужской голос на другом конце линии.
От удивления она даже положила ручку на столик.
– Я слушаю.
– Это Доминик Блейк. Из журнала «Капитал».
Она смутилась.
– Доминик Блейк? Как вы меня разыскали, черт побери?
– Вы сами дали мне этот номер.
– Верно, дала. – Она тут же вспомнила, что, регистрируя написанную ею статью, она оставила сопроводительную записку со своими контактными данными.
Повисло молчание. Нарушил его Доминик:
– Спасибо за ваш материал.
– Ну и как он вам? – с тревогой спросила она.
– Вы меня не подвели.
– Так вам понравилось? – От возбуждения она повысила голос.
– Требуется некоторое редактирование. Возможно, пару абзацев нужно развернуть, чтобы еще усилить сделанные вами акценты, но в целом мне очень понравилось. Вероятно, нам следовало бы пересечься, чтобы обсудить это. Вы не торопитесь? Все еще на работе?
– Нет. У нас в офисе нет телефона. Так что это мой домашний номер.
– Тогда прошу прощения, что побеспокоил, да еще в пятницу вечером. Совсем утратил чувство времени. Иногда мы здесь работаем долго из-за того, что команда наша совсем небольшая.
Роз рассмеялась:
– Вам не стоит из-за этого переживать. Я сейчас распаковываю вещи.
– Распаковываете вещи?
– Я только что переехала в Лондон.
– А где вы жили до этого?
– В Теддингтоне, – ответила она.
– Экзотическое графство этот Мидлсекс.
– Вы смеетесь надо мной!
– Вы себе и представить не можете, как мне все это знакомо. – Помолчав, он добавил: – Выходит, сегодня ваш первый вечер в Лондоне.
– Вы произнесли это так, как будто такое событие стоит отпраздновать.
– Это действительно так. Помню тот вечер, когда я впервые приехал в Лондон. Я сразу сменил рубашку и пошел гулять, и бродил по городу до рассвета. Думаю, я никогда не испытывал такого возбуждения от ощущения полноты жизни и того, что она мне сулила, как в тот момент, когда я тогда, в полночь, стоял на мосту Ватерлоо.
– Ну, моя квартирная хозяйка ушла, так что в данный момент я сижу тут одна с бутылкой бордо. Значит, вы хотите обсудить мою статью… – Эти слова сами вырвались у нее прежде, чем она успела сообразить, что говорит.
– Так вы предлагаете обсудить вашу статью за бутылкой бордо?
В голосе его прозвучали нотки удивления, и это смутило ее.
– Нет, сейчас ведь вечер пятницы. Наверняка у вас есть какие-то планы, – дала она задний ход.
– Ну, это кое от чего зависит.
– Зависит? От чего зависит? – спросила она; сердце бешено стучало от возбуждения и испытываемого чувства неловкости.
– От того, хорошее ли у вас бордо.
– Да это вино чуть не разорило меня!
– Тогда вам стоит его сохранить.
– Конечно, – тихо сказала она, понимая, что он ее деликатно осаживает.
– И в таком случае нам лучше всего пойти в паб, – неожиданно добавил он.
– Чтобы обсудить мою статью?
– Разумеется.
Она взглянула на наручные часы: 18.30.
– Где вы находитесь? – спросил он.
– В Примроуз-Хилл. Я могу быть в Сохо часов в восемь.
– Или же я могу сам за вами заехать. Терпеть не могу брать на себя ответственность за то, что молодая леди разгуливает по Сохо ночью одна.
– Я могу постоять за себя.
– Не сомневаюсь. Но я на колесах. Как насчет того, чтобы я заехал за вами, скажем, через час?
Глава 9
Принципы? Теперь Розамунда Бейли не была уверена, что они у нее есть. «Но это не относится к настоящим убеждениям», – думала она, позволяя Доминику Блейку открыть для нее дверцу машины со стороны пассажирского сиденья.
Она переживала, что была недостаточно строга с Сэм в том, что касалось ее отношений с Брайаном, а теперь сама в пятничный вечер отправляется на свидание с практически незнакомым мужчиной, и просто потому, что сказать «да» ей, похоже, было проще.
Доминик обошел свой «Стэг» насыщенного зеленого цвета и, открыв дверцу, запрыгнул в маленький уютный салон. Посадка у этой машины была очень низкая, и Роз казалось, что она сидит чуть ли не на асфальте. Из-за тесноты Доминик, усаживаясь, задел ее рукой.
– Ну, по сравнению с нашей прошлой встречей наметились некоторые перемены, – сказала она, когда он завел мотор.
– Я надеялся, что ваша злость на меня к этому времени уже немного поутихла, – отозвался он и ухмыльнулся, искоса взглянув на нее.
– Именно поэтому я и встречаюсь с редактором журнала один на один в пятницу вечером?
– В ваших устах мои мотивы приобретают весьма сомнительный смысл.
Роз посмотрела на него – красивый профиль, спокойная уверенность – и решила, что нельзя ему позволять думать, будто она из тех девушек, которые так просто поддаются его чарам.
– Мне кажется, что вы человек, которому просто необходимо нравиться людям, – сказала она, заметив, что он подстригся после их прошлой встречи.
– Или что я решил, что произвел на вас плохое первое впечатление. И что я к тем, кто пишет для «Капитала», отношусь по-дружески. Кстати, если мне не изменяет память, именно вы предложили встретиться…
– Чтобы обсудить статью.
– Ну разумеется, – мгновенно отозвался он.
Она откинулась на спинку сиденья, совершенно сбитая с толку; ее смущало, что кабина автомобиля такая маленькая, что она вдыхает запах чистоты и свежести, исходящий от него, – тонкий аромат дорогого мыла и одеколона.
– Итак, куда же мы направляемся?
– Понятия не имею, – честно признался он. – Я плохо знаю этот район города.
– Как это? А где же вы живете?
– Тависток-сквер. Слышали про такое место?
– Там когда-то жил Чарльз Диккенс.
– Да вы в курсе! – улыбнулся он.
– Люблю гулять по Лондону и читать таблички с названиями улиц на домах.
– Как насчет этого, например? – спросил он, со скрипом тормозов останавливаясь напротив традиционного с виду паба, вход в который украшали корзины с цветами.
