– Боже мой, Кейт, что ты там делаешь?! – заорала мама. – Открой дверь! Мне плевать, если ты голая, просто впусти меня внутрь! Ты ведь знаешь, меня твоей голой попой не напугаешь! – Мама еще немного повысила голос. – Уж кто-кто, а я видала ее во всех видах! И пукающей, и какающей! Помнишь, на твой второй день рождения ты завопила при гостях: «КАКАШКА И ТАКАЯ ЗДОРОВАЯ!»?
– Мама! Тсс! Прекрати!
Я срочно вывела Джареда из коматозного состояния, вызванного чрезмерным употребления алкоголя накануне вечером, и рванула к двери. Мама была с головы до ног одета во все черное.
– Что ты тут делаешь?!
Я виновато улыбнулась своей соседке по коридору Николь, которая вышла, протирая заспанные глаза, из своей комнаты, расположенной через три двери от моей.
– Я подумала, что разговоры о какашках тебя немного подстегнут! И давай поторапливайся! Я приготовила тебе на день рождения большой сюрприз!
Кто бы сомневался?! Ведь не может же утренняя серенада в исполнении человека, пересекшего ради этого всю страну, стать единственным потрясением за сегодняшний день!
– Мы прямо сейчас должны тронуться в путь. – Мама посмотрела на мобильник, проверяя время. – Единственное, что могу тебе сказать, так это то, что тебя ждет безусловно лучший подарок на день рождения из всех, какие я когда-либо делала.
Эта фраза вызвала у меня некоторое беспокойство, поскольку в 2007 году мама именно так, слово в слово, охарактеризовала свой подарок на мой день рождения: консультацию у самого крутого в Лос-Анджелесе специалиста по ринопластике. «На случай, если ты захочешь перед колледжем поправить нос!» Я не захотела.
– Шевелись! – Она протиснулась мимо меня, по дороге подняв с пола футболку. – И конечно, у тебя тут самый настоящий бардак! Нам определенно не следовало убирать за тобой, пока ты росла. Вот потому-то ты и не научилась поддерживать порядок в до… – начала мама и осеклась, когда, завернув за угол, обнаружила за моим письменным столом Джареда, стыдливо кутавшегося в бледно-желтое одеяло в безнадежной попытке прикрыть чресла.
Джаред так и не смог найти штаны, которые, скорее всего, лежали где-то в укромном уголке комнаты вместе с остатками моего достоинства.
– Так-так-так, – сказала мама. – И кто этот… красивый молодой человек?
– Хм, это Джаред! Мы просто решили с утра пораньше поработать над проектом написания пьесы. Мам, я думала, что ты в Вашингтоне! – Я встала между мамой и Джаредом.
– Сюрприз! – Мама вопросительно наклонила голову. – Джаред? Сроду не слыхала ни о каком Джареде!
А вот и нет. Вранье! Она прекрасно знала все, что можно было знать о Джареде. Ведь самым прискорбным последствием нашей с мамой близости было то, что я вооружила ее лишней информацией. И мама знала, что Джаред был коварным соблазнителем, постоянно склонявшим меня к сексу. Она ненавидела Джареда, а когда мы с ним впервые поцеловались, то сразу посоветовала мне: «БЕГИ!» Однако в колледже я обрела прекрасную новую свободу: возможность фильтровать мамины советы. Я могла направлять ее звонки на голосовую почту! Разделяющее нас расстояние в две с половиной тысячи миль предоставляло мне свободу выбора, какие из ее предложений (требований) принимать во внимание, а какие нет.
А теперь буферная зона между моей мамой и моими спорными решениями исчезла, и вот нате вам: мама роется в моих вещах и подкрадывается к Джареду, точно львица – к своей добыче. Но Джаред продолжал спокойно сидеть, пребывая в счастливом неведении, какое цунами вот-вот обрушится на его хипстерскую головенку с искусно зачесанным псевдоирокезом.
– Э-э-э… Привет, миссис Сигел…
– Фридман. Ким Фридман. Можешь звать меня просто Ким. Ну и как давно вы, двое, встречаетесь? – Итак, первый выстрел сделан. Мама знала, что мы с Джаредом вовсе не встречаемся.
Однажды я набралась храбрости и поинтересовалась, считает ли он меня своей единственной, на что Джаред для начала сказал: «Моногамия – это буржуазный предрассудок», продолжив это глубокомысленное высказывание заявлением: «Я только недавно расстался с девушкой» (не расстался) – и закончив так: «Давай не будем усложнять».
Возможно, я должна была предвидеть. Ведь он постоянно уговаривал меня заняться с ним анальным сексом, аргументируя это так: «Просто позволь мне сунуть его в твою попку; и ты по-прежнему останешься девственницей. Блин, ты что, снова собираешься крутить динамо? Оставить меня с синими яйцами?»
Я всегда чувствовала себя виноватой после его слов, хотя все это чушь собачья. Объясняю для тех, кто не знаком с данным термином: выражение «синие яйца» используется для описания легкого дискомфорта, который испытывают некоторые мужчины после продолжительной эрекции без последующей эякуляции.
«Откровенно говоря, мне плевать, если, по-твоему, тебе на яички наступил слон; твой стояк еще не дает тебе право посягать на какие-либо мои отверстия или отростки. Тебе вообще крупно повезло оказаться в моей постели, так что заткнись, на хрен, и начинай мастурбировать!» – вот что мне следовало ему сказать. Но, как это ни печально, я лишь краснела и извинялась. И чем дольше продолжались наши ни к чему не обязывающие отношения, тем сильнее вскипала мамина ярость.
Вам, возможно, будет интересно узнать, почему я сознательно терпела подобное отношение. Объясняю: колледж меня морально измотал. Я перешла уже на второй курс, но так толком и не смогла обзавестись бойфрендом, а мне очень хотелось влюбиться. Но единственное, чего хотел каждый парень, с которым я целовалась на танцполе, – это угоститься в спонсируемом «Спанксом»[22] буфете, который я предлагала их вниманию каждый уик-энд, поэтому, когда Джаред вернулся за добавкой, я почувствовала себя Еленой Прекрасной или Бейонсе.
– Видишь ли, – начала я, – Джареду уже надо идти. – Я сделала еще один шаг к столу, за которым он сидел.
Мама с таким энтузиазмом выкатила глаза, что, наверное, только чудом не повредила сетчатку. А затем швырнула мне в лицо мои же слова:
– И куда это ему надо идти? Вы ведь вдвоем работаете над проектом, так?
И, не дожидаясь ответа, мама, с раздутыми ноздрями, подскочила ко мне. Она обвела глазами комнату, уже переключившись, насколько я поняла, с Джареда на другое вопиющее нарушение порядка.
– Кейт, чем тут воняет? Пахнет мочой! Ой, только ради всего святого, не вздумай сказать мне, что завела кошку! Кейт, мы это уже обсуждали! Больше никаких животных!
– Нет-нет, мам. Я не завела кошку.
Здесь, вероятно, будет уместно сказать, что мама учуяла запах мочи именно потому, что Джаред ночью описал кровать и в пьяном безобразии зашвырнул куда-то штаны.
– СОБАКА? Кейт, ты дала слово, ты ведь обещала, уезжая в колледж, что больше никаких животных! Мы с твоим папой не собираемся заботиться о твоих найденышах!
