Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
Обстановка казалась невыгодной для эскадрильи — противник был значительно многочисленней. Тем не менее Чэн в душе одобрил решение Фу. Все казалось ему не страшным теперь, когда он пришел к заключению о правильности наставлений заместителя командира полка. Как будто его собственные силы умножились. Чэн без всякого внутреннего сопротивления послушно повел машину за "голубой ящерицей"…
Фу Би–чен видел, как вся эскадрилья развернулась следом за ведущим звеном. Самолеты шли с набором высоты, навстречу противнику. Дистанция быстро сокращалась. Все развивалось так, как уже не раз бывало здесь. Истребители летели компактной массой, не обращая внимания на огонь, который гоминдановцы открыли издалека. Летчики Фу Би–чена берегли патроны для верного удара.
Фу радовался выдержке своих летчиков. На ее воспитание ушло немало усилий. Нужно было на деле доказать, что открывать огонь с большого расстояния — значит уменьшать запас патронов в стрельбе с дистанции прицельного огня, когда шанс на попадание повышается вдвое, втрое, вдесятеро. Не так–то просто было заставить летчика снять палец со спуска, когда он видел, как враг дает по нему самому очередь за очередью. Но Лао Кэ и Фу добились этого от всех своих людей. Фу с гордостью думал теперь о том, что в ближний бой его эскадрилья войдет с полным боекомплектом. Но вдруг он с досадою заметил: правый ведомый открыл огонь без команды. Фу не вспомнил при этом о Чэне. Это была для него просто "лиса" — такой же самолет, как все остальные. Лишь секундою позже пришло на память имя — Чэн. Фу подумал: "Нервничает…" Было вдвойне досадно, что нервничает именно Чэн, его бывший учитель. Здесь, в боевой обстановке, он, Фу, превратился из ученика в учителя; он, Фу, несет ответственность за жизнь своего бывшего учителя и за жизнь товарищей, которых этот учитель должен прикрывать. Правильно ли, достаточно ли убедительно изложил он Чэну свои взгляды на бой?.. Повидимому, нет, раз Чэн выпустил очередь без всякого толка. Да, за эту очередь, которая может сбить с толку остальных летчиков, отвечает он, Фу…
Противник продолжал атаковать сверху.
"Что ж, лобовая, так лобовая", — подумал Фу. Выбрав себе целью ведущий вражеский самолет, он склонился к трубе прицела. И вдруг за привычным силуэтом командирской машины противника он различил очертания опытного американского моноплана. Машина была чрезвычайно компактна. Своим малым лбом она отличалась от окружающих ее самолетов прежнего типа.
И тут произошло нечто неожиданное для ведомых Фу летчиков: ведущий отвернул от американца, резко увел машину вправо и с набором высоты вышел над противником. Можно было подумать, что Фу забыл все традиции полка и собственные инструкции, многократно и настойчиво преподававшиеся летчикам: "Не бойтесь лобовой атаки. Враг ее не выдерживает. Когда наступит момент действительного риска столкновения, он отвернет первым. Зато у вас будет выгодная возможность с кратчайшей дистанции поразить его".
Маневр Фу был настолько необычным и нежданным, что в рядах эскадрильи произошло секундное замешательство. Как ни коротко оно было, Чэн не мог его не заметить, так как сам был его невольным участником.
А Фу, развивая максимально возможную скорость, уводил теперь со снижением свою эскадрилью на запад. Вот на короткий момент самолеты окунулись в облачность, вот уже пробили ее. Летчики увидели землю. Едва уловимая на быстром движении, мелькнула лента реки.
Не сбавляя оборотов и теряя высоту, Фу несся на запад.
Чэн старался не отставать, хотя не понимал, что заставляет Фу так спешить, когда строевые машины гоминдановцев уже остались позади. Только новый американский истребитель следовал за эскадрильей, словно увлеченный погоней. Не было ли совершенным позором уходить от такого противника? Чэну казалось: еще немного, и он не выдержит — вырвавшись из строя, атакует янки…
Фу временами выравнивал машину. Но как только противник приближался сзади на дистанцию действительного огня, снова двигал сектор, набирая скорость.
Река осталась далеко позади. Фу, так же неожиданно, как при выходе из атаки, сделал горку. Переход был столь стремителен, что перед глазами Фу пошли темные круги. Кровь отлила от головы.
Преодолевая напряжение одеревяневшей шеи, Фу оглянулся. Ему хотелось своими глазами убедиться в том, что эскадрилья следует за ним, хотя он знал, что иначе и быть не может. Он пересчитал самолеты: все тут. С таким же усилием повернул голову и с беспокойством оглядел небо. Он был убежден, что если новый истребитель оторвется от массы своего сопровождения, янки не ввяжется в бой.
Фу потерял скорость на горке для того, чтобы дать возможность менее скоростным гоминдановцам нагнать американца. Не все, но, по крайней мере, пять или шесть звеньев пиратов были теперь поблизости. Фу старался не потерять американца в общей карусели. Не напрасно же Фу разыграл это позорное бегство. Теперь нужно было навалиться всеми силами, оттереть янки от всей стаи, заставить его сесть.
— Нажимать, пока не сядет! — вслух повторил Фу и даже стиснул от напряжения зубы.
Как было условлено перед вылетом, его эскадрилья рассыпалась на звенья. Звенья вышли противнику во фланги, чтобы разбить его строй и заставить бросить командирское звено, в составе которого теперь шел американец. Звено самого Фу, находясь над американцем, должно было заставить его сесть.
"Нажать, нажать!" — непрерывно звенело в голове Фу. Набрав высоту, он камнем устремился на противника, стараясь выбить новый самолет из ведущего вражеского звена. Но, повидимому, враг понял, чего добиваются истребители Фу. Во всяком случае, он не рассыпал строй, как обычно, и не завязывал одиночных боев. А янки, как пришитый, висел на хвосте своего ведущего командира. Повидимому, он оставил намерение показать отменные боевые качества нового самолета и думал только о том, как бы вырваться из мясорубки. Вероятно, летчик, сидевший в этом новом самолете, разгадал, что именно он–то и был целью всей сложной игры, а может быть, это было ему передано по радио. Как бы то ни было, он жался к своим после нескольких бесплодных попыток вырваться на высоту, где он мог бы воспользоваться своей быстроходностью и улизнуть. Но звено Фу каждый раз заставляло его снова втиснуться в кучу мечущихся, как осиный рой, гоминдановцев.
Наконец момент показался Фу подходящим для решительного удара. Его истребитель сверкнул в лучах солнца и вошел в отвесное пике. В следующее мгновение он был уже под брюхом американца. Чэн ждал, что сейчас от носа самолета Фу к американцу протянется пучок белых трасс и все будет кончено, но Фу сделал переворот в сторону Чэна и ушел из атаки, не дав ни одного выстрела.
"У Фу задержка в пулеметах", — мелькнула у Чэна острая, как боль, мысль. Положение Фу показалось Чэну затруднительным. И действительно, в следующий миг американец оказался под хвостом самолета Фу и выпустил две короткие очереди. Чэн различил нитки его трассирующих снарядов. Он не помнил уже ничего, кроме того, что сейчас, может быть в следующую секунду, сноп пламени и черного дыма охватит самолет Фу. К его удивлению и досаде, Фу, не сбрасывая американца с хвоста, вошел в пологую петлю, словно нарочно подставляя себя врагу. Американец, пользуясь выгодным положением, дал еще одну очередь.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 125
