— Я и раньше замечал, — признался он, касаясь пульсирующей жилки языком, — а это значит, что вы обманывали меня с самого начала. Учащенный пульс, затрудненное дыхание, расширенные зрачки… Дорогая, глаза у вас сейчас почти черные. Джон когда-нибудь видел вас такой, с глазами, черными как смоль?
— Прекратите! — вскричала Ру. — Отпустите меня, или я вас укушу!
— Вы в полной безопасности, но я не отпущу вас, пока не добьюсь своего. — Маркус медленно провел ладонями по спине Ру, чувствуя, как она дрожит, сдерживая себя, чтобы не поддаться его ласкам. Он снова поцеловал ее в шею, затем в губы. Ру издала тихий звук, похожий на всхлипывание, и Маркус ласково прижал ее к себе. — Вот видите? — Он прижался щекой к ее волосам. — В вас бушует настоящий ураган страсти, но если вы выйдете замуж за Джона, большая часть вашей страстности пропадет понапрасну.
— Не далее, как сегодня утром, вы обещали хорошо вести себя, — напомнила Ру.
— И говорил это совершенно искренне. Но то было прежде, чем я провел целый день рядом с вами в машине. Как вы думаете, почему я весь был в поту, когда мы приехали сюда?
— Вам пришлось долго вести машину в условиях плохой видимости, и кроме того, вы еще не отошли от утомительного перелета.
— Мне и раньше приходилось несколько раз совершать такие поездки. Нет, все дело в вас. Да, я весь день боролся с дорогой и плохой погодой, но главное заключается в том, что я весь день боролся с желанием обнять вас, поцеловать и обнаружить, что вы испытываете те же чувства, которые испытывали во время нашего утреннего мимолетного поцелуя. Но это только одна проблема.
— Вот как?
— А теперь я доказал себе, что был прав относительно ваших чувств, и не думаю, что смогу отпустить вас после всего этого.
Маркус снова поцеловал Ру, чувствуя, что тяжело дышит, дрожит, а желание все сильнее и сильнее захлестывает его… В этот момент раздался стук в дверь, и голос посыльного возвестил, что он принес ужин. Маркус был вынужден отпустить Ру, он взглянул в ее ошеломленные глаза и усадил в кресло. Затем забрал ужин, который посыльный тактично оставил на столике за дверью, и расставил тарелки на столе. Усевшись в другое кресло, он взглянул на нее и увидел пылающие румянцем щеки и застывший взгляд, в котором читалось страдание.
— Ру, не смотрите на меня так. — В его тоне звучали ласка и забота. — Я не собираюсь вас насиловать. Повторяю: вы в полной безопасности.
— Но вы же прекрасно понимаете, что мне неприятны ваши поступки и слова. О какой безопасности тут может идти речь?
— Я не делаю ничего плохого, просто пытаюсь открыть вам глаза на факты.
— Неужели вы думаете, что я буду беспокоиться о каких-то, как вы их называете, фактах, когда Джон пропал? — жалобным тоном промолвила Ру.
— Значит, надо понимать, что я просто жуткий негодяй, который пристает к вам, в то время как вы обеспокоены судьбой Джона и желаете избавиться от меня? — изрек Маркус и нахмурился.
— Именно так. А еще мне ужасно стыдно. Нет, не трогайте меня! — вскричала Ру, увидев, что Маркус тянет к ней руку. — Вы уже добились своего, открыв мне глаза на те свойства моей натуры, о которых я ничего не знала и которые мне не нравятся.
— Нет, вам понравилось, — уверенно заявил Маркус. — Я не выдумал ваши ответные чувства.
— А я и не сказала, что вы их выдумали. Но мне не понравилось то, что я обнаружила в себе: оказывается, я могу так вести себя с мужчиной, с которым только что познакомилась. И это когда я обручена с другим мужчиной, который исчез!
— Но вы не можете бороться со своими чувствами.
— Вы говорите о чувствах. Они не столь важны, пока живешь в согласии с ними. Но представьте себе такую ситуацию: всю прожитую жизнь вы считали себя порядочным человеком, но вдруг поддались соблазну и увели невесту или жену у лучшего друга. И не потому, что не можете жить без нее, а так, ради развлечения. Сделав это, как вы впоследствии будете чувствовать себя? Испытывать гордость или сгорать от стыда?
— В нашем с вами случае мне совершенно нечего стыдиться. Вы не какая-то вещь и принадлежите самой себе, а не Джону. Вы даже не жена ему.
— Но буду. Если мы найдем его. И если с ним все в порядке.
— Ладно, я могу подождать, пока мы выясним, что случилось с Джоном. Мне будет невыносимо тяжело, но я уйду и проведу ночь в своем номере.
— А зачем вы вообще явились сюда?
— Испугался, что если мы действительно завтра отыщем Джона, то вы из чувства порядочности не откажетесь от свадьбы, особенно если с этим идиотом случилось какое-нибудь несчастье. — Маркус помотал головой. — Я не испытываю гордости, моя дорогая, однако я бы еще меньше гордился собой, если бы отступил и отдал вас ему, не предприняв ни малейшей попытки убедить вас изменить свое решение.
— А нельзя было попытаться убедить меня, не приставая ко мне?
— Я пробовал, помните? Но ничего из этого не вышло. Вы только что-то бормотали про Джона и спорили со мной. А я не тот человек, который может отступить и упустить свое счастье.
— При этом, похоже, вас не слишком заботит чужое счастье, например — Джона. Что он вам сделал плохого?
— Ничего, если не считать того, что он для меня, словно заноза в шее! И не думайте, что я пытаюсь отбить вас именно у Джона. Я действовал бы точно так же, если бы речь шла о любом другом мужчине. Я сердцем чувствую, что вы принадлежите мне.
— Но вернись Джон вовремя из поместья, мы с вами встретились бы только в субботу на свадьбе… если бы вообще встретились. Тогда бы вам уж точно пришлось хранить свои чувства в тайне, так почему бы не сделать это сейчас?
— От одной только мысли о подобном исходе меня охватывает чувство сродни кошмару. — Маркус грустно улыбнулся. — Насколько я понимаю, вы не хотите провести со мной ночь? Не позволите мне доказать правильность моих слов?
— Нет. Мне предстоит завтра провести с вами целый день, этого более чем достаточно. И поверьте, я не осталась бы с вами, будь у меня хоть какой-то выбор спутника в поисках Джона. Прошу вас, Маркус, не делайте этого больше. А сейчас уходите, и оставьте меня в покое.
— Что ж, ладно, я забираю свой ужин и удаляюсь в одинокую постель.
Маркус взял поднос и решительно направился к двери, соединяющей номера.
— Будет лучше, если вы запрете дверь, — бросил он через плечо. — Я могу бродить во сне. И кто знает, вдруг и вы — случайно, разумеется — станете бродить.
Шутка получилась грубоватой, и Маркус не удивился, услышав, как Ру заперла за ним дверь. Она дала ему понять, что восприняла его слова серьезно.
Маркус съел остывший суп и лег в постель, злой на себя, на Ру, на Джона и вообще на всю ситуацию в целом. Но, с другой стороны, он не испытал бы удовольствия, если бы Ру бросилась в его объятья, не сопротивляясь. В прошлом Маркус всегда избегал иметь дело с невестами или чужими женами, считая, что если женщина не верна жениху или мужу, то и ему она не станет хранить верность. Пусти его Ру сегодня в свою постель, он, конечно, воспользовался бы моментом, но наслаждение от обладания Ру было бы наверняка омрачено. И несмотря на уязвленное самолюбие, на мрачную перспективу будущего, в глубине души Маркус радовался тому, что эта женщина оказалась столь чистой и честной.
