Дымарь работал не переставая.
Сбитые с толку пчелы утратили желание мстить и постепенно слетались к перевернутому улью.
— Можешь идти? — спросила Дейзи, убирая с лица прядь волос.
Кэл снова застонал и попытался сесть.
— Давай, обопрись на меня. — Она села рядом с ним на корточки и подставила плечо.
Он придвинулся и обхватил ее руками за шею.
Дейзи отвела взгляд, чтобы не видеть, что сделали пчелы с его лицом. Глаза у него опухли, щеку перекосило, распухшие губы выпятились.
Они поднялись. При этом Кэл постанывал от боли и старался щадить больное колено.
— Ничего страшного. Неприятно, конечно, но опухоли быстро спадут, — деловито сказала Дейзи, отряхивая его. Однако, стоя рядом с мужчиной, который пожертвовал собой ради ребенка, она испытывала что угодно, но только не деловитость.
Кэл смотрел на нее через узкие щелочки глаз.
Дейзи повернула голову и увидела позади них вымокшего и дрожащего Трэвиса.
— Мама? — нерешительно прошептал он.
Он кивнул.
— Ни одного укуса, благодаря папе.
Она еще ни разу не слышала, чтобы Трэвис называл Кэла папой. Неужели Кэл не послушался ее и рассказал Трэвису правду? Она закусила губу. Теперь было не время расспрашивать его.
Кэл сумел улыбнуться сыну.
— Всегда рад помочь, дружище.
Глаза Трэвиса наполнились слезами.
— Извини, что перевернул улей.
— Такое могло случиться с каждым, — ответил Кэл.
— Конечно, — утешала Дейзи, нежно похлопывая сына по плечу. — И с Кэлом все будет в порядке. А теперь нам надо спешить. Ты можешь идти? — в голосе Дейзи звучала забота.
— Да, — хрипло промолвил Кэл.
Дейзи осторожно повела Кэла к машине.
Глава восьмая
Дейзи уложила Кэла в постель, напичкав его лекарствами. Сделала ему холодный компресс и положила лед на изуродованное колено.
— Как приятно, — пробормотал Кэл, откинувшись на подушки.
Она боролась с желанием протянуть руку и погладить его раздувшиеся губы. Нежность, которую она так давно сдерживала, распускалась внутри нее, как молодой, зеленый росток, жадно тянущийся к солнцу. Как ни странно, беспомощность Кэла разожгла в ней страсть, задев в ее душе ту струнку, которая так давно не звучала.
— Тебе надо поспать, — объявила Дейзи, выходя из комнаты.
Кэл едва кивнул: лекарства оказывали снотворное действие.
Дейзи тихонько закрыла за собой дверь спальни.
Тетя Пиви с озабоченным видом стояла в дверях холла.
— Ну, как он?
— Распух, но через несколько часов ему станет лучше. Слава Богу, у него нет аллергии на пчелиный яд.
Тетя Пиви шумно вздохнула.
— Выглядел он ужасно, когда ты притащила его сюда.
— Я насчитала пятьдесят два укуса. — Дейзи покачала головой.
— Дейзи, пойди и поговори с Трэвисом. Он очень переживает. Думает, что он во всем виноват. Даже отказался от шоколадного печенья.
— Я поговорю с ним.
Дейзи прошла в кухню, где, понурившись, сидел Трэвис. Он закрыл руками лицо и опустил голову.
— Дорогой. — Дейзи села рядом с сыном и нежно погладила его по волосам. Он был все еще мокрый после вынужденного купания в пруду. — Кэл поправится. Трэвис поднял голову.
— Это я все наделал, — проговорил он, запинаясь. — Я во всем виноват. Кэл говорил, чтобы я держался подальше от ульев, но я не послушался… — И Трэвис зарыдал.
— Ну, будет… — Она наклонилась и прижала его к груди. — Все в порядке. Кэл не винит тебя. Это же произошло случайно.
Трэвис вытер глаза.
— Правда?
— Конечно. А теперь поцелуй меня.
Мальчик проглотил слезы и поцеловал мать в щеку.
— Вот и хорошо. — Она улыбнулась. — А теперь сними мокрую одежду и прими ванну. А я должна пойти и заняться тем злосчастным ульем.
— Хорошо, мама. — Он слабо улыбнулся. — И спасибо.
— За что?
— За то, что не сердишься.
— Дорогой, а почему я должна сердиться?
Трэвис пожал плечами и отвел глаза в сторону.
— Не знаю. С тех пор как ты вышла замуж, ты стала какой-то другой, все время сердишься…
Его точное наблюдение испугало Дейзи. Неужели брак с Кэлом так испортил ее характер? Надо что-то пересмотреть в отношениях со своим мужем.
— Извини, сынок. Я действительно в последнее время сама не своя. Слишком беспокоюсь о пчелах. Ты простишь меня?
— Конечно. — Он снова улыбнулся. Как он похож на Кэла, когда улыбается!
— Ну, беги. — Она обняла его и поцеловала в макушку.
Остаток дня Дейзи провела, восстанавливая перевернутый улей. Слова Трэвиса не выходили у нее из головы.
Ты все время сердишься с тех пор, как вышла замуж!
От чуткого ребенка не укрылись ее терзания. Дальше так продолжаться не может. Единственный выход — еще раз откровенно поговорить с Кэлом. Приняв это решение, Дейзи почувствовала облегчение.
— Пчелы на месте? — спросила тетя Пиви.
— Да-а. — Дейзи зевнула и потянулась. — А где Трэвис?
— Миссис Кармоди пригласила его на лимонад и печенье.
— Кармоди вернулись?
Дейзи не видела родителей Кэла с момента пожара. Сообщение тети почему-то взволновало ее.
— Они возвратились из Нью-Йорка сегодня днем. Нила позвонила и сказала, что хочет видеть Трэвиса. Я и подумала, что можно его отпустить к дедушке и бабушке.
Дейзи оцепенела.
— Надеюсь, они не собираются говорить Трэвису, что они его дедушка и бабушка?
— О нет. Нила и Чет думают, что вы с Кэлом сами сообщите об этом Трэвису.
— Так странно, что Кармоди стали моими родственниками.
— Подумай, каково им, — заметила тетя Пиви. — Так долго жили всего в нескольких ярдах от своего единственного внука и не знали об этом.
Тяжело вздохнув, Дейзи уселась на стул рядом с тетей.
— С самого начала вся эта история была неудачной. Роза испортила всем жизнь.
Тетя Пиви серьезно посмотрела на Дейзи.
— Роза умерла.
— Разве я не знаю об этом? Она была моей сестрой. — Волна старой враждебности накатила на Дейзи. — После гибели папы и мамы я только и слышала «Бедная Роза, она едва держится» или «Вы должны простить Розу, она тяжело перенесла смерть родителей». А как же я, тетя? Кто-нибудь подумал обо мне?
