Ознакомительная версия. Доступно 63 страниц из 313
– Мне это не очень нравится, – внезапно выпалил я, – убивать людей.
– А-а…
Он ненадолго умолк, потом заговорил снова:
– Мне тоже не нравилось, когда я пришел к этому. И по-прежнему не нравится. – Он глубоко вздохнул. – Когда настанет время, тебе придется каждый раз решать заново. Первый раз будет самым трудным. Но сейчас знай, что решение тебе придется принимать не скоро, через много лет, а до этого надо многому научиться. – Он помолчал. – Вот так, мальчик. И ты должен помнить об этом всегда, не только сейчас. Учиться никогда не плохо, даже учиться убивать. Не плохо и не хорошо. Убийство – просто предмет для изучения, наука, которую я могу преподать тебе. Вот и все. А теперь, как ты думаешь, ты можешь научиться делать это, а позже решить, хочешь ли этим заниматься?
Задать такой вопрос мальчишке! Даже тогда что-то во мне ощетинилось и недоверчиво принюхалось к предложению, но я был только ребенком и не мог придумать, что возразить. А любопытство терзало меня.
– Я могу учиться этому.
– Хорошо. – Чейд улыбнулся, но лицо его было усталым, и он не казался таким уж довольным. – Тогда хорошо. Может быть, это неплохо. Неплохо. – Он оглядел комнату. – Мы можем начать прямо сегодня. Давай начнем с уборки. Где-то там есть метла. О, но сперва смени ночную рубашку на что-нибудь… да, вон там лежит старый разодранный халат. Пока сойдет. Нельзя, чтобы прачки удивлялись, почему это твои ночные рубашки пахнут камфарой и болеутолителем, правда? Теперь подмети немного пол, а я пока уберу кое-что.
И так прошли следующие несколько часов. Я подмел, потом вымыл каменный пол. Чейд руководил мной, когда я убирал его личные принадлежности с огромного стола. Я перевернул травы на сушильной полке, я накормил трех ящериц, которых он поймал в углу, нарубив старое липкое мясо на кусочки, которые ящерицы проглотили целиком, я вычистил несколько горшков и мисок и убрал их. А Чейд работал рядом со мной, видимо благодарный за компанию, и болтал, как будто мы оба были стариками – или маленькими мальчиками.
– Никакой азбуки до сих пор? Никакой арифметики? Баграш! О чем думает старик? Что ж, я прослежу, чтобы это упущение вскорости было исправлено. У тебя лоб твоего отца, мальчик, и ты так же, как отец, его хмуришь. Кто-нибудь говорил тебе об этом раньше? А, вот ты где, Проныра, ах ты негодник! Что ты там успел натворить?
Коричневая ласка появилась из-за гобелена, и мы были представлены друг другу. Чейд позволил мне накормить ласку перепелиными яйцами из миски на столе и смеялся, глядя, как зверек бегает за мной и выпрашивает еще. Он отдал мне медный браслет, который я нашел под столом, предупредив, что от него мое запястье может позеленеть, и предостерег, что, если кто-нибудь спросит, откуда он у меня, я должен сказать, что, нашел его за конюшнями. Через некоторое время мы сделали передышку для медовых лепешек и горячего вина со специями и сидели вместе за низким столом на каких-то тряпках перед огнем, и я смотрел, как отсветы пламени пляшут по покрытому шрамами лицу моего нового учителя, и недоумевал, почему оно казалось мне таким пугающим. Он заметил, что я смотрю на него, и улыбнулся:
– Кажется тебе знакомым, да, мальчик? Мое лицо, я имею в виду.
Не казалось. Я видел лишь шрамы и бледную кожу. Я не имел ни малейшего представления, о чем он говорит, и вопросительно взглянул на Чейда, пытаясь что-нибудь понять.
– Не думай об этом, мальчик. Это оставляет следы на всех нас, рано или поздно достанется и тебе. А теперь, что ж… – он встал, потягиваясь, так что его одеяние поднялось, обнажив его костлявые бледные лодыжки, – теперь уже совсем поздно – или рано, в зависимости от того, какая часть суток тебе больше нравится. Пришло время тебе отправляться обратно в постель. Ты запомнишь, что все это страшная тайна, да? Не только я и эта комната, но и то, что ты встаешь ночью, и уроки убийства, и все вместе?
– Запомню, – сказал я ему и, почувствовав, что это будет что-то для него значить, добавил: – Даю вам слово.
Чейд усмехнулся, а потом кивнул почти грустно. Я снова переоделся в ночную рубашку, и он провел меня вниз по ступеням. Он держал фонарь у моей постели, пока я забирался в нее, и потом поправил на мне одеяло, чего никто никогда не делал с тех пор, как я покинул Баррича. Думаю, я заснул даже раньше, чем Чейд отошел от моей постели.
На следующее утро я спал так долго, что разбудить меня послали Бранта. Я проснулся совершенно разбитым, в голове у меня болезненно стучало. Но как только посыльный ушел, я соскочил с постели и бросился в угол комнаты. Руки мои встретились с холодным камнем, когда я принялся толкать стену, и ни одна щель в каменной кладке не была похожа на потайную дверь, которая, как я считал, должна была здесь находиться. Ни на мгновение я не подумал, что Чейд был только сном, но, даже если бы и подумал, простой медный браслет на моем запястье легко доказал бы мне, что это не так.
Я поспешно оделся и прошел через кухню, чтобы перехватить кусочек хлеба и сыра, которые все еще жевал, когда добрался до конюшен. Баррич был рассержен моим опозданием и ко всему придирался, пока я ездил верхом и работал в стойле. Я отлично помню, как он выговаривал мне:
– Не думай, будто только потому, что у тебя комната в замке и герб на камзоле, ты можешь превращаться в лодыря-лежебоку, который допоздна храпит в постели и поднимается только для того, чтобы взбить волосы. Со мной этот номер не пройдет. Может, ты и бастард, но ты бастард Чивэла, и я сделаю из тебя человека, которым он сможет гордиться.
Я остановился, все еще сжимая в руках щетки.
– Ты имел в виду Регала, да?
Мой невольный вопрос ошеломил его.
– Что?
– Когда ты говорил о лодырях, которые лежат в постели все утро и ничего не делают, кроме того что без конца возятся со своими волосами и одеждой, – ты же говорил про Регала.
Баррич раскрыл было рот, потом захлопнул его. Его обветренные щеки стали еще краснее.
– Ни ты, ни я, – пробормотал он наконец, – не в том положении, чтобы обсуждать недостатки принцев. Я говорил только о главном правиле: долгий сон не делает чести мужчине, а уж тем более мальчику.
– А принцу – и подавно, – сказал я и замолчал, удивляясь, откуда пришла эта мысль.
– А принцу – и подавно, – мрачно согласился Баррич.
Он был занят в соседнем стойле, осматривая поврежденную ногу мерина. Животное вело себя беспокойно, и я слышал, как Баррич кряхтит, пытаясь удержать его.
– Твой отец никогда не спал полдня из-за того, что пьянствовал всю предыдущую ночь. Конечно, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь умел пить так, как он, но тут еще была и дисциплина. И ему не требовалось, чтобы кто-то стоял рядом и будил его. Он сам вылезал из постели и того же ожидал от людей. Это не всегда прибавляло ему популярности, но солдаты уважали его. Люди любят, чтобы их вождь сам делал то, чего ждет от них. И вот что еще я тебе скажу: твой отец ни гроша не истратил на павлиньи наряды. Еще совсем молодым человеком, до того как обвенчаться с леди Пейшенс, он был как-то вечером на обеде в одном из малых замков. Меня посадили недалеко от него – большая честь для меня была, – и я услышал кое-что из его беседы с дочерью хозяев, которую они предусмотрительно посадили рядом с будущим королем. Она спросила, что он думает об изумрудах, которые были на ней, и он сделал ей комплимент по этому поводу. «Я не знала, сир, нравятся ли вам драгоценности, потому что на вас ничего нет сегодня», – сказала она кокетливо. И он совершенно серьезно ответил, что его драгоценности сверкают так же ярко, как ее. «Ой, где же вы их держите, я бы так хотела посмотреть на них». Что ж, ответил Чивэл, он будет рад показать их ей позже вечером, когда станет темнее. Я увидел, как она вспыхнула, ожидая, что он назначит ей какое-нибудь свидание. И он в самом деле пригласил ее пройти с ним на стены замка, но взял с собой еще и половину остальных гостей. И он показал ей огни прибрежных сторожевых башен, которые ярко сверкали в темноте, и сказал, что считает их самыми лучшими драгоценностями и что он истратил деньги, которые получил в качестве налогов от ее отца, чтобы они горели так ярко. И потом он показал гостям мигающие огни сторожевых башен собственных часовых этого лорда и сказал им, что, когда они смотрят на своего герцога, они должны видеть это пламя, как драгоценности в его короне. Это был большой комплимент герцогу и герцогине, и гости его оценили. В то лето у островитян было всего несколько успешных набегов. Вот так управлял Чивэл. Личным примером и благородной речью. Так должен поступать каждый настоящий принц.
Ознакомительная версия. Доступно 63 страниц из 313
