От Мартина веяло ледяным спокойствием. Эрика почему-то смутилась и пролепетала:
— Она все еще не чувствует себя в полной безопасности, да?
— Должно пройти некоторое время, прежде чем Шарлотта окончательно поверит нам. Старайся быть с ней искренней, Эрика, всегда говори ей только правду, ладно?
— Я всегда так и поступаю. Шарлотта пока ни о чем меня не спрашивает.
— Ясно…
Надеясь, что Мартин как-то возразит ей или даст намек о своих планах, Эрика добавила:
— Я же здесь всего на год. Ты сам просил, чтобы я не привязывала ее к себе.
— Ты права.
В ней вспыхнула боль, но она мужественно улыбнулась:
— Пойду приготовлю яйцо с чипсами.
— Эрика…
— Да? — откликнулась она, не оборачиваясь.
После короткой паузы Мартин сказал:
— Нет, ничего.
Эрика все же обернулась:
— Ты хотел что-то сказать? Он слегка пожал плечами:
— Просто я хотел спросить, выходила ли ты сегодня из дома.
— Нет.
— А как завтра? У тебя есть какие-то планы? Я хочу пригласить к нам несколько человек из института. Все они живут в казенных квартирах, и я подумал, что неплохо было бы пригласить их на домашний обед.
— Да, конечно.
— Это не составит для тебя особых проблем?
— Нет, — медленно ответила Эрика, озабоченно нахмурясь. — Сколько человек ты планируешь пригласить?
— Четверых. Всего шестеро, включая нас с тобой. Приготовь что-нибудь попроще.
Мартин прав, сложное меню ей сейчас не под силу.
— Ростбиф устроит?
— Да, что-нибудь в этом роде. Назначим на восемь тридцать? Шарлотта уже будет в постели к этому времени.
— Хорошо.
— Мне кажется, ты слишком озабочена, Эрика. Не беспокойся. Они все очень милые люди.
— Ладно. Утром я куплю все необходимое.
— Спасибо тебе. — Мартин взглянул на часы и добавил: — Мне еще надо сделать несколько звонков.
Провожая его взглядом, Эрика подумала, что оказалась права в своих предположениях. Несмотря на извинения, Мартину неприятно ее общество. Он старается избегать ее под любыми предлогами — то ему необходимо позвонить, то написать доклад, они почти никогда не остаются наедине. Неужели все из-за того, что Мартин знает или подозревает о ее чувствах? Господи! Им надо продержаться почти целый год.
Значит, ей надо будет все время притворяться, чего она никогда не делала в своей жизни. Ради Шарлотты. Ведь Эрика дала обещание.
Быть может, ей удастся разлюбить его так же легко, как она полюбила. И лучшее средство — избегать Мартина. Она справится, должна справиться с собой. Она же выносливая. Уже столько всего вынесла за свою недолгую жизнь…
И Эрика продолжала часто отлучаться из дома. Она много ходила пешком, ездила автобусом в город. После аварии Эрика стала замечать в себе некое беспокойство, признаки клаустрофобии, но списывала их на последствия полученной травмы. Возможно, ее постоянные отлучки стали раздражать и Мартина. Эрика постоянно старалась казаться занятой, хотя на домашние дела требовалось вполовину меньше времени, чем она фактически тратила. Она не привыкла слоняться без дела.
Как и Мартину, ей трудно было жить с кем-то бок о бок. Несмотря на то, что Роберт был частым гостем в ее квартире, он никогда там не оставался на ночь. И Эрика всегда имела возможность побыть одна, заняться, чем ей хочется. Теперь же все стало иначе. Хотя здесь Эрика нередко оставалась одна, она всегда помнила, что это не ее дом. Ей удалось кое-что изменить по мелочам, но никто, казалось, ничего не заметил. Эрика перестала принадлежать себе, все было ради Шарлотты и Мартина.
Теперь он решил устроить званый обед. Это что, лишний повод не оставаться вдвоем?
Эрика нагнулась, чтобы достать с нижней полки картофель, и зажмурилась от резкой боли в голове. Тяжелые мысли и душевная боль явно не способствовали улучшению ее здоровья. Она продолжала раздумывать о своей жизни, о Мартине, о том, как жить дальше. Эрика начала, опасаться, что была слишком самоуверенной, считая, что все выдержит. Оставалось еще целых десять месяцев. Десять месяцев пытки. Она не в силах изменить себя, перестать думать о Мартине. И не в силах видеть его равнодушие.
Все это время она почти не спала и не ела. Ей необходимо поговорить с Мартином. И на следующее утро, когда он нетерпеливо ожидал Шарлотту в передней, чтобы отвести ее в школу, Эрика решилась:
— Мартин, скажи мне, что происходит?
— Ничего не происходит. Почему бы тебе не привести себя в порядок? Ты продолжаешь расхаживать по дому в халате, хотя все уже оделись.
Эрика изумленно взглянула на свой махровый халат, потом на Мартина. Странно, он никогда раньше не говорил об этом.
— Хорошо, — согласилась она. — Если это тебя так раздражает…
— Это меня не раздражает! — резко возразил Мартин. — Шарлотта!
— Иду.
Он смущенно улыбнулся и неожиданно попросил Эрику:
— Ты не могла бы сегодня забрать Шарлотту из школы? Я не успеваю.
— Конечно, — откликнулась Эрика.
Шарлотта тем временем спустилась, и Эрика с улыбкой проверила, все ли у нее на месте, и поцеловала девочку на прощание. Потом она повернулась к Мартину для прощального поцелуя и подставила ему лицо таким образом, чтобы его поцелуй пришелся ей в губы.
Мартин посмотрел Эрике в глаза, его челюсть нервно дернулась, и он резко отвернулся, бросив ей, чтобы не слышала Шарлотта:
— Не стоит играть в эти игры.
Игры? Он считает это игрой? Если бы она знала такую игру, где можно заставить другого любить себя, она с удовольствием сыграла бы в нее. Зачем Мартину притворяться, что все в порядке? Чтобы удержать ее, пока не закончится условленный год их совместной жизни?
Да, дело, по-видимому, именно в этом. Он не хочет никаких осложнений до истечения условленного срока.
Сбитая с толку, огорченная, Эрика пошла к себе в спальню. Она сняла злополучный халат и швырнула его на кровать. Если Мартина раздражает старый халат, то можно купить новый… Или он вообще против того, чтобы Эрика показывалась ему в халате? Но раньше он не поднимал эту тему. Эрика недоумевала, куда девалась, ее решимость изменить себя. Она продолжала извиняться на каждом шагу. Единственное, в чем она преуспела, так это в борьбе с искусственными цветами. Ей хотелось расплакаться от отчаяния.
Взглянув на часы, Эрика схватила пальто и шапочку и поспешила на автобус.
День выдался холодным, с резким северо-восточным ветром и мокрым снегом. Автобус запаздывал, и, когда Эрика добралась наконец до Фолкстона, она сильно промерзла.
