– Почему ты не сказала мне, что была девственницей? – Ударение выделило прошедшее время.
Джессика застыла. Улыбка какое-то время держалась на лице, но постепенно сошла на нет.
– Некоторые полагают это достоинством. По твоим же словам – тут у меня серьезное упущение. Хочу заверить тебя, девственность не заразна.
– Какое еще упущение! Не перевирай мои слова. – Кардал нервно провел ладонью по волосам, пытаясь обрести спокойствие. – Почему ты не предупредила, пока еще было не слишком поздно?
– Слишком поздно? По-моему, я слышу сожаление. Вероятно, чтобы соответствовать установленным тобой нормам, мне следовало быть более опытной.
– Я имел в виду не это.
– Тогда должна сознаться, что не понимаю сути твоих претензий.
Как растолковать ей, что она принесла ему в дар самое драгоценное, что у нее было? Она права. Большинство мужчин, кроме полных идиотов, были бы вне себя от радости, оказавшись у нее первым. Кардал видел горечь в ее глазах и понимал, что ведет себя дурно, почти так же дурно, как прошлой ночью. Но тут не только его вина.
– Имея нужную информацию, можно было бы сделать первый раз приятнее для женщины. Если бы ты мне только сказала…
– Следовательно, ты намекаешь, что у нас недоработки в части установления взаимопонимания? Должно быть, я беру пример с тебя.
– Не понял?
– Почему ты вчера сбежал из больницы?
– Я не желаю объяснять.
– Вот в чем корень зла.
– То есть?
– Мне тоже неприятно объяснять, что я никогда не была с мужчиной, и все-таки мы это обсуждаем.
– Глупости. Ты так и не сказала, за что мне такая честь.
– Честь? – Отвернувшись, Джессика повесила полотенце на ручку двери. – Не заметно, что ты польщен. В любом случае мы сменили тему. Так почему ты сбежал из больницы?
Кардал плотно сомкнул ресницы, изгоняя из памяти образ спящих младенцев.
– Итак?
– Нет.
– Нам обязательно надо поговорить об этом, Кардал.
– Зачем? – взорвался он. – Что толку вспоминать то, что не можешь изменить?
– Изменить нельзя, – согласилась она. – Но, не излитая наружу, боль может накапливаться в душе. Выговорись. И со временем придет исцеление.
– Столь глубокие раны неисцелимы.
– Никогда не знаешь, пока не попробуешь.
Он отвернулся к окну, следя, как солнечные лучи окрашивают пики близлежащих гор.
– Антония была беременна.
Прошло несколько минут ошеломленного молчания, прежде чем Джессика спросила:
– Она носила твоего малыша?
– Да.
– И твоя семья знала?
Он отрицательно покачал головой.
– Я собирался поставить их в известность. А после – не понадобилось.
– Боже мой. Кардал, я не знаю, что и сказать. Мне ужасно жаль.
– Это в прошлом.
– Ты сам себя обманываешь. Взгляд, которым ты смотрел на детей, разрывал мне сердце.
– Я не собирался тебя огорчать.
– Да нет, конечно. Но я так беспокоилась за тебя.
Она дотронулась до его руки, и Кардал резко отпрянул в сторону, потому что больше всего на свете ему хотелось сейчас заключить ее в объятия. Прошлой ночью он нашел с ней утешение, возможности которого даже не предполагал. С ней он забывал о своем обещании никогда никого больше не впускать в свое сердце, позволяя расцвести своей нежности. Чем скорее она уедет, тем лучше для них обоих.
К несчастью, теперь проблем с их браком будет гораздо больше. Кардалу не хотелось даже думать о цене, которую предстояло заплатить лично ему. А чем больше он узнавал Джессику, тем крепче становилась уверенность, что платить придется.
– Причины для беспокойства есть, но не обо мне. О нас обоих. Мы теперь окончательно закрепили наш брак.
– Я заметила. – Ее щеки порозовели.
– Тогда ты должна понимать, что с аннулированием возникнут проблемы.
– Ой, а я об этом и не подумала…
Несмотря на затруднительность ситуации, Кардал не мог не ошутить радости. Оказывается, не только он стал жертвой ошеломляющей страсти.
– Что же делать? – спросила Джессика. – Наверное, нам придется разводиться.
– Тут возникнут юридические сложности.
– Если ты говоришь об алиментах или чем-то таком – я ничего от тебя не жду. Не вижу, откуда взяться сложностям, если мы оба согласны. Разногласий-то никаких нет…
– А если будет ребенок?
На мгновение Джессика замерла, затем обернулась к нему:
– Не может быть.
– Прости, я виноват. Даже не вспомнил о контрацепции.
– Всего лишь один раз, – прошептала она.
– Этого достаточно. – Слова не успели слететь с его губ, а внутренний голос уже подсказывал, что одного раза явно недостаточно.
– Конечно. Просто… – она потерла пальцами виски, – я не могу поверить.
Идеальный пример дуры, отрицающей возможность забеременеть с одного раза.
– Значит…
– Значит, – повторила Джессика.
– Если будет ребенок…
– Нет, – со страхом произнесла она. – Не будет ребенка. Судьба не может быть такой жестокой.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Неделей позже, пока лимузин мчал ее к дедушке с бабушкой, Джессика прижимала ладонь к плоскому животу и молилась, чтобы сказанное ей Кардалу было правдой, и уговаривала себя, что в теперешних ее ощущениях виноваты лишь нервы. Ребенку проявлять себя рановато.
Конечно, она совсем не против иметь малыша в будущем. Речь идет о ее попытках не повторять ошибки своей матери. Преуспела она пока в одном – первый секс у нее случился с собственным мужем.
Ей только хочется, прежде чем заводить ребенка, влюбиться в его отца и быть любимой им. В своих романтических мечтаниях она грезила о периоде ухаживаний. В последние дни Кардал исчез из ее поля зрения – возможно, к лучшему. От секса и впрямь одни разочарования.
Порой Джессике вспоминалась его фраза, что можно было бы сделать секс более удовлетворительным для женщины. При этом ее всегда бросало в жар. Вот почему его отсутствие как нельзя кстати – она не полагалась на себя, понимая, что может не устоять и вновь оказаться в его постели.
И еще одно беспокоило ее. Джессика выросла без отца, даже не представляя, что значит отцовская любовь. Можно жить без чего-нибудь и даже не подозревать, что теряешь. Совсем другое – пытаться понять, почему твой отец тебя не любит. Сама она как-нибудь переживет равнодушие к ней Кардала. Но знать, что от того же равнодушия будет страдать ее малыш, выше ее сил.
