Конечно, ей бы это ни за что не удалось, если бы Эдвард сам не захотел, чтобы его убедили. Просто любопытство заставило его не защищаться — и вот… Ощущение было весьма приятным… Ему не приходило в голову сделать Кэти предложение. Он и не стал, так как был очень доволен тем, что сумел оседлать свои эмоции. Но волна его чувств разбилась о высокий барьер, воздвигнутый Кэти, и этот барьер Эдварду явно не позволялось преодолеть, пока не будет утверждено что-нибудь весьма необходимое и нужное для Кэти.
Он не ожидал такого, потому что Кэти не показалась ему одной из тех твердых, расчетливых женщин, с которыми ему приходилось сталкиваться. Поэтому, хорошенько подумав, Эдвард мысленно зачеркнул «твердая» и «расчетливая» и поменял на «чистая» и «невинная». В мире меняющихся ценностей он был рад встретить человека, чьи предпочтения находились в правильном порядке, и Эдвард чувствовал, что его приязнь к Кэти растет с каждым днем. Он увидел не просто любящую повеселиться пустышку, но женщину, рядом с которой приятно, и женщину, которую он может уважать.
Здесь, конечно, таилась ловушка — ни один мужчина не может одновременно уважать женщину и лелеять эротические мечты в отношении нее. Насколько понимал Эдвард, было только два способа бороться со своими любовными порывами: подавить их или придать им респектабельный вид. И чем больше Эдвард думал о последнем варианте, тем больше ему нравилась эта идея. Она была хороша не только для Кэти, но и для самого Эдварда. Потом он испугался: а вдруг он неправильно интерпретировал то, что видел? А вдруг его радар сообщил ему неверные сведения? Эдвард принимал самое важное в своей жизни решение, но вдруг Кэти не хочет замуж или просто его не любит?
Его беспокойство было так велико, что вместо того, чтобы подыскать какие-то подобающие нежные слова, он сделал ничего не подозревающей девушке предложение руки и сердца. Бедняжка Кэти непонимающе смотрела на него целую минуту, а потом расплакалась. Ему показалось, что она отказала ему. Даже когда Кэти обвила руками его шею, Эдвард стал думать, что она просто хочет смягчить его разочарование. И думал так до тех пор, пока она, рассмеявшись, не спросила его дрожащим голосом:
— Ты не будешь меня целовать? — Тут Эдвард начал подозревать, что Кэти все-таки приняла его предложение — лишь подозревать, поэтому он переспросил еще раз. Она заморгала и кивнула.
— Тебя действительно очень трудно убедить в чем-то. Конечно да!
Тогда он поцеловал ее, чувствуя смущение и нежность. Потом он поцеловал ее по-настоящему.
— Прости, если ты считаешь, что я вмешиваюсь в твои дела, — говорила Анита. — Но только со стороны видно, как вы подходите друг другу. Может, вы и договоритесь о чем-нибудь?
— Да, договорились. Уже.
— Прости? — не поняла Анита.
— Договорились пожениться.
— Кто?
— Я и Кэти.
— А, ну вот! Я же тебе и толкую! — Анита порозовела от удовольствия, словно эта идея принадлежала ей целиком и полностью.
— Кажется, ты должна меня поздравить, — немного обиделся Эдвард.
— Кэти и Эдвард собираются пожениться, — сообщила Анита Фелипе.
— Молодцы Кэти и Эдвард!
Почему мужчины, вздохнув, подумала Анита, лишают женщин маленьких радостей жизни? Ей не терпелось поведать кому-нибудь такую замечательную новость, а Фелипе был единственный, кому она могла это рассказать. Он отразил ее атаку одним словом «молодцы» и решил, что тема закрыта. Ну, это уж слишком! Женщины так не пугаются разговоров о свадьбе — женщина бы на его месте уже бы лопалась от любопытства и задавала бы бесконечные вопросы, которые требовали бы длинных развернутых ответов.
Но с другой стороны, женщина не застала бы другую женщину врасплох улыбкой. Сначала улыбка появилась в его сощурившихся глазах, потом добралась до левого уголка рта.
— Ты сегодня чудесно выглядишь, — сказал он.
Щеки Аниты порозовели от комплимента, и она опустила глаза.
— Не привыкла к комплиментам? — с легкой насмешкой спросил он.
— Честно говоря, — начала она, наматывая прядь волос на палец, — я скорее не привыкла к мужчинам.
— Да, вот это откровенность. — Он был обезоружен ее прямотой. — Если бы я хотел тебя соблазнить, это замечание испортило бы всю игру. Но, видишь ли, я не имею таких намерений. Так что можешь расслабиться.
— Могу?
— Более того, я обещаю, выражаясь твоими словами, не гнать лошадей. То есть если вдруг мои намерения окажутся не совсем честными, я скажу тебе, и ты сама будешь решать, дать мне пощечину или… — Конец фразы искусителя повис в воздухе, столь же соблазнительный, как и подушки на диване, и приглушенный свет, и музыка в номере.
Анита поморгала, чтобы вернуть солнечный свет и невинность помыслов безоблачного дня.
— Ты зверь! — напала она на него. — Ты меня дразнишь!
— Да, — серьезно признался он. — Может быть, это и есть мое убежище. Ты такая юная, что просто мучение.
— Мне двадцать два года.
— Я не об этом. Где же ты жила?
— Я бы нравилась тебе больше, если бы мне только на словах было двадцать два?
— Подобное замечание вызывает у меня желание сказать тебе, что я действительно думаю. Но если я скажу, ты снова покраснеешь. Так что я пойду на компромисс. Сейчас ты хороша такая, какая есть. Кстати, с чего ты затеяла такой разговор?
— Из-за чемодана.
— Какого чемодана?
— Который ты несешь.
— А, этого!
— Да, этого. Что там? — с подозрением пробормотала она. — Мужчины обычно не ходят на свидание к девушкам с чемоданами.
— Это совсем не то, что ты думаешь. Уверяю тебя, по меньшей мере, хотя бы сегодня, со мной ты в такой же безопасности, как если бы ты осталась наедине со своим бесценным Эдвардом. У тебя есть с собой косынка? Если нет, сбегай за ней, иначе будешь жаловаться, что твоя прическа напоминает воронье гнездо. Мы едем на морскую прогулку.
— Я не очень люблю морские прогулки.
— Тогда возьми косынку и таблетки от морской болезни. Скорее, а то мы опоздаем на катер. Надеюсь, тебе понравится.
— Да, — просто ответила она.
На катер они не опоздали: он еще мягко покачивался у маленького причала. Они сели рядом на узкое деревянное сиденье, все теснее прижимаясь друг к другу, потому что входили новые и новые люди, пока Анита оказалась чуть ли не в кармане Фелипе. Он заботливо обнял ее за плечи.
— Удобно?
— О да! — кивнула она.
— Так тесно будет недолго, — сказал Фелипе. — Катер ходит между островами и всю дорогу будет высаживать пассажиров.
— Как автобус?
— Да, только вместо водителя и кондуктора — barquero[5].
