Его шутка прозвучала уже несколько мягче, даже на веселой ноте, и у Николь отлегло от сердца. Или, может быть, снова вино ударило ей в голову. Хорошо еще, что в полумраке почти не было видно Мартина, особенно его глаз.
– Конечно, я не могла допустить, чтобы он голодал!
– Вне всякого сомнения, – лениво согласился Мартин. – Только что подумал Стив?
– Ну, должно быть, что его новоиспеченная невестка очень кровожадная – съедает все, вплоть до косточек.
Николь расхохоталась, вспомнив, как, естественно, не без помощи Мартина, она часть свой порции воровато складывала на салфетку и относила ободранному, грязному коту, который раболепствовал перед ней, как перед спасительницей. И так как она никогда не страдала большим аппетитом, коту доставались самые лакомые кусочки.
– Интересно, что с ним стало? – задумалась она, пытаясь увести себя от воспоминаний. – Наверняка голодает…
Мартин засмеялся.
– Вот уж вряд ли. Ты просто в этот раз еще не заглядывала на кухню. Как-нибудь сходи, он там. Такой важный и довольный котяра. Он теперь на должности главного надсмотрщика за грызунами – твоя сестрица недалеко от тебя ушла.
Была какая-то материальность в голосе Мартина, его низкий тембр словно скользил по ней, обдавая теплом. Сердце ее учащенно забилось, ей вдруг стало не хватать воздуха, и, не в силах справиться с собой, она громко неровно задышала, ясно осознавая, что Мартин наверняка слышит.
– Очень рада его сытой жизни…
– Да, в конце концов, хоть он счастлив от знакомства с тобой.
Николь снова стало до боли горько от его колкости, даже горше, чем раньше. Ведь только что он был так добр и нежен! Господи, ну сколько можно мучить!
– Ты во всем винишь меня?
Она испугалась, поняв, что рассуждает вслух.
– Кому же понравится, когда его используют?
– Используют?! – вскрикнула Николь и, увидев, как Мартин вмиг напрягся, поняла свою ошибку. – Никто никого не использовал…
У нее в горле опять так пересохло, что вместо слов вылетело отвратительное карканье. Неужели и правда все происшедшее в прошлом году ей понадобилось только для того, чтобы забыть Дэвида? Возможно ли их отношения интерпретировать именно таким образом?
– А может, мы оба использовали друг друга, а? Ты не задумывался? – набросилась она, с трудом справляясь с языком. – Нам обоим нужно было одно и то же – поразвлечься и получить удовольствие…
– Удовольствие? – грозно повторил Мартин и поморщился, будто съел лимон. – Значит, ты признаешь, что нам было хорошо вдвоем? – продолжил он, усаживаясь на постели и спуская ноги.
– Да, конечно! – на той же высокой ноте согласилась Николь. Надо быть полной дурой, чтобы отрицать это. А потом, не согласись она, он бы все равно прочитал все у нее по глазам.
Она обрадовалась, что в комнате полумрак и Мартин не сможет заметить ее пылающих щек, вспыхнувших при воспоминании, как, задыхаясь, она стонала от возбуждения и неописуемого восторга в объятиях этого человека, с какой одержимостью просила, клянчила и порой молила его ласк… его обладания ею. Николь словно наяву услышала, как кричала тогда в экстазе, когда какие-то фантастические стихии вздымали ее на вершину ни с чем не сравнимого блаженства в чудесном, полном совершенства мире эмоций.
Как хорошо, что мы сейчас не в том номере, облегченно подумала она. Но даже и здесь ей казалось, будто их вздохи, охи, ахи, телодвижения, оставленные в прошлом, тенями ложатся на стены, угрожая вовлечь ее в свою круговерть.
– Конечно…
Мартин повернулся к ней. Свет луны из окна высветил его лицо и тяжелый взволнованный взгляд.
– Да и ты не можешь отрицать. – Теперь это уже прозвучало как утверждение, а не вопрос, своего рода заявление, удостоверяющее несомненный факт происшедшего.
– Да, не могу!
Николь вдруг почувствовала себя совершенно сбитой с толку, и, видимо, от нервного перенапряжения ей никак не удавалось собраться с мыслями и понять ситуацию. Когда Мэг рассказала ей о Мартине и о его намерениях подписать контракт, она решила, что ему больше нет до нее никакого дела, но его теперешнее поведение говорило об обратном.
– Не могу и не буду! – выпалила она. – Все кончено… по крайней мере, так должно быть, после того как ты подпишешь завтра те злополучные бумаги.
– Ага, значит, Мэгги уже принесла на хвосте хорошие новости.
– Д-да. – Но почему-то это не доставило ей радости. – И теперь можно считать наш договор расторгнутым.
Николь не поверила своим глазам, когда он улыбнулся и покачал головой.
– Э, нет, Калипсо, я не дам тебе так просто уйти.
– Но… – Теперь все происходящее совсем выпало из рамок ее понимания. Его поведение было для нее так же непостижимо, как и неожиданно. Ведь она твердо уяснила себе, что не нужна ему. – Но ты обязан, неужели сложно понять?
– Просто не хочу.
Николь ожидала, что он начнет убеждать ее, может, даже разозлится, однако его ответ оказался пугающе спокойным. Наверное, вот так же разговаривал Дракула со своими жертвами – именно таким тоном, боязливо подумала Николь, очаровывая и вместе с тем гипнотизируя их, чтобы они в трансе не имели возможности сопротивляться. А потом набрасывался и безжалостно убивал…
– Я же тебе уже говорил, Калипсо, что не желаю конца… ни тогда, ни тем более сейчас. Я хочу тебя…
– Нет!
Она в ярости вскочила и, потеряв равновесие, закачалась. Мартин в мгновение ока оказался рядом и поддержал ее. Прикосновение его пальцев было равносильно ожогу. Он словно выжигал клеймо у нее на теле, как поступали много лет назад с рабами. Николь отшатнулась.
– Нет! – снова сказала она, вырываясь из последних сил, сознавая, что еще миг, и он сломит ее волю.
Вспомнив о бокале, она оглянулась, чтобы куда-нибудь поставить его. Мартин протянул ей руку, и она, решив, что он хочет забрать бокал, на секунду потеряла бдительность…
Да, такие ошибки не прощаются. Слишком поздно до нее дошло, что он задумал. С реакцией змеи в момент нападения он поймал бокал и не глядя отбросил его, затем схватил ее за оба запястья, превратив в совершенную пленницу.
– Я хочу тебя, – повторил Мартин таким голосом, что Николь содрогнулась. – Я хочу тебя… и ты хочешь меня… иначе зачем ты здесь?
Только тогда, но уже слишком поздно, Николь вспомнила, как он, сгорая от желания, шептал в темноте на пароме: «Калипсо, приди ко мне ночью – пусть все будет как прежде».
В ужасе, осознав всю нелепость собственного положения, она посмотрела на свой визит его глазами и поняла, какие страсти в нем кипели все то время, пока она мило болтала, выжидая удобного момента поговорить по душам.
– Я никогда не делаю пустых ставок, – сказал Мартин. Очевидно, он был так уверен в успехе, что даже отбросил за ненадобностью свой основной козырь и дал Стиву и Мэгги возможность вздохнуть спокойно. А если это лишь его очередная уловка, новый виток силовой игры, чтобы завоевать ее?
