В то же время сегодня он опаздывает на самолет…
Джорджия наложила немного грима: румяна, тушь, мазок губной помады. Итак, все флаги подняты. Если они никогда больше не увидятся, то пусть его последнее воспоминание о ней будет волнующим.
Это много значило для Джорджии Блейк. Гораздо больше, чем следовало бы.
Время, оставшееся до свидания, она провела в комнате матери. Теперь она чувствовала глубокую связь с ней, понимала ее поведение и ее поступки. Они обе любили, и обеих их предали. Но различия были в другом. У Вивьен был ребенок, и он означал для нее финансовые проблемы, потерю свободы, возможности получать удовольствие от жизни. Джорджия потеряла дитя, которому хотела отдать всю себя без остатка.
Она не могла осуждать свою мать. Разные люди по-разному расправляются со своими иллюзиями.
Джорджия услышала голос Блоссом, звавший ее. В этот момент за окном хлынул дождь — настоящий тропический ливень. Молодая женщина выскользнула из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.
— Так вот где вы были. Мистер Джейсон ищет вас. Я приготовила холодное питье в гостиной. — Заметив ее ярко-красное откровенное одеяние, Блоссом приподняла брови. Но ничего не сказала на эту тему. — Мистер Джейсон заявил, что сегодня я больше не понадоблюсь, потому ухожу к себе заканчивать глажку — если, конечно, меня там не затопит.
Дождь барабанил по крыше. Он шпарил как из ведра. Но Джорджия знала, что ливень закончится так же неожиданно, как и начался, и снова станет солнечно, тихо и спокойно. Так произойдет и с ее жизнью, когда Джейсон уедет.
Но до этого еще надо было дожить. А ей все труднее становилось выносить его присутствие.
Джейсон ждал ее. Комната была освещена тусклым светом, пробивавшимся из-за туч. Мужчина стоял у высокого окна и смотрел на залив, вода в котором приобрела металлический оттенок. Штормило, пенные волны бились о берег.
Он повернулся к ней и быстро оглядел всю, с головы до ног. Его глаза засверкали. Заметив этот блеск, Джорджия вздрогнула и инстинктивно потянулась к нему, чувствуя, как набухают под тонким шелком ее соски.
Он не смог скрыть того впечатления, которое она произвела на него. Джорджия мстительно подумала, что это послужит достаточным наказанием для него за все муки, причиняемые ей.
И у него нет никакой возможности овладеть ею сейчас, ведь ему — она бросила взгляд на часы — через пятнадцать минут пора уезжать.
Так что можно поиграть с огнем и не обжечься.
— Прежде чем ты начнешь говорить, Джорджия, — он произносил слова с явным усилием, — я хочу кое-что прояснить. Я не такой, как твой отец. Я не бегу от ответственности. — Он налил джина в два высоких бокала и добавил домашнего лимонада. — Раньше ты говорила, что решила, будто я поверил словам Гарольда, и потому сбежала. Но я бы женился на тебе и обеспечил тебя и ребенка, не смотря ни на что.
Он протянул ей бокал, она подошла ближе, чтобы принять напиток, с удовольствием ощутив под пальцами прохладную влажность стекла.
Несмотря на что? На то, что было у нее с Гарольдом?
Джейсон продолжил, не оставив ей времени на вопрос:
— Может, страх, что я поступлю с тобой также, как твой отец поступил с твоей матерью, заставил тебя сделать то, что ты сделала? Может, твои отношения с Вивьен были единственным фактором, который ты приняла в расчет?
У Джорджии перехватило дыхание. Обвинение в аборте было самой жестокой напраслиной, возведенной когда-либо на нее. Это было намного хуже предположения Джейсона о том, что она имела интимные отношения с отчимом. Данная мысль была слишком абсурдной, чтобы принимать ее всерьез.
Джейсон пристально смотрел на нее, засунув руки в карманы летних хлопковых брюк. Было видно, как напряглись его мускулы под трикотажной рубашкой-поло.
Заставь его подождать. Она отпила немного из бокала и аккуратно поставила его на полированный столик перед одним из диванчиков.
Высоко подняв голову, Джорджия холодно ответила:
— Странно, откуда у такого умного человека, как ты, возникают такие бредовые идеи. У меня был выкидыш, и есть люди, которые могут это подтвердить. — Она посмотрела на настенные часы. — Тебе пора ехать.
Достаточно. Больше ей ничего не стоит говорить. Она не в силах вспоминать о потерянном малыше. Даже спустя столько лет эти воспоминания причиняют нестерпимую боль. Джорджия собралась выйти из комнаты, но его голос остановил ее.
— Повтори!
Спокойно, игнорируя его вопрос, она проговорила:
— Тебе пора уезжать. Я понимаю, как сильно ты хочешь поскорее оставить это место. Если ты немедленно не уедешь, то пропустишь самолет.
Ей хотелось, чтобы он побыстрее оставил ее одну, освободил от невыносимых воспоминаний и… от своего сексуального магнетизма. Но вместо этого Джейсон подошел к ней ближе и произнес?
— Ты видела, как волнуется море? В такую погоду я не буду никого просить отвезти меня. За окном — не обычный тропический ливень, это настоящий шторм.
Однако, войдя в эту комнату, Джорджия перестала обращать внимание на завывание ветра и на шум дождя. Она была слишком поглощена происходящим, чтобы замечать остальное. Сейчас Джейсон находился на достаточно близком расстоянии, чтобы видеть, как покрывается мурашками ее кожа, как дрожат ее ресницы, когда она встречается с ним взглядом.
Так он не уезжает! Радость от этого известия потонула в потоке обрушившегося на нее страшного волнения. Если бы она догадалась раньше взглянуть на море, то заранее бы поняла, что в такую погоду отправляться в Сан-Антонио слишком опасно. Она бы и оделась по-другому!
Ее навязчивое стремление наказать Джейсона обернулось теперь против нее самой.
Пытаясь скрыть панику, Джорджия заговорила:
— Как, должно быть, тебе обидно. Впрочем, оставлю тебя, чтобы не обременять своим обществом.
Женщина постаралась выскользнуть из комнаты, при этом с ужасом ощущая, как, видимо из-за жары, тонкое шелковое платье плотно облепило ее тело.
— Не играй со мной, Джорджия! — голос Джейсона оставался спокойным и приглушенным, но пальцы мертвой хваткой вцепились в ее обнаженное плечо. — Эти игры могут навлечь на тебя большие неприятности. — Он повернул ее лицом к себе, их тела почти соприкасались, и, казалось, воздух вокруг звенел от еле сдерживаемой страсти. Не отрываясь, он смотрел на приоткрытые губы женщины, на длинную шею, на грудь, едва прикрытую кроваво-красным шелком. Под полупрозрачной тканью отчетливо выделялись набухшие соски… — Или ты сама этого хочешь? хрипло спросил он. — Ты ведь этого просто добиваешься? — Его руки гладили ее плечи, спускаясь все ниже.
Джорджия поняла, что попалась. Внутри горел огонь желания, постепенно охватывавший все ее существо. Она перестала думать, только смотрела, не отрываясь, в его глаза и ждала, когда же, наконец, он поцелует ее.
