Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Лиля была в курсе Лизиных страданий, но никак не могла въехать, как можно так долго на этом циклиться. Подумаешь, один раз трахнулись, так что? Ну была нетронутая дурочка малолетняя, а он хитрый, подгадал, как по нотам, – пистон вставил – и в поезд. Все понятно, чего ждать и чего страдать? Бросать «консу» – чего ради? Вот ее, Лилю, не взяли даже на первый курс консерватории, а эта дуреха со второго уходит.
Лиля на вступительных экзаменах провалила все теоретические дисциплины, зато по вокалу заработала очень приличные баллы. Знаменитая и заезженная на все голоса «O Mio Babbino Caro» в ее исполнении прозвучала томно, с изрядным сексуальным потенциалом. Мужская часть приемной комиссии оценила несомненные хорошие данные будущей оперной дивы, но это не помогло. После того как обе девушки, Лиза и Лиля, остались вне стен консерватории, они решили, что самое время создать концертную программу и с ней выступать везде, куда пригласят. Они уже обсудили репертуар, начали репетировать, но этим планам не суждено было сбыться.
Однажды в их ресторане, попросив Лизу подыграть, Лиля преподнесла сюрприз известному композитору-песеннику, приехавшему на гастроли в их город. Заарканив его, они могли надеяться на хорошие знакомства в мире эстрадной музыки. Спев его знаменитый шлягер и пару песен на бис, она исполнила знаменитую итальянскую арию. В этом спектакле все было рассчитано до мелочей – черный атлас платья, облепивший дивные формы, гладко зачесанные медные волосы, ягодно-алые губы и пристальный взгляд в мутноватые глаза знаменитости. Обалдевший и уже крепко нетрезвый песенник захотел эту женщину сразу и, как оказалось, навсегда. Пока продолжались гастроли, Лиля не выходила из его гостиничного номера, забыв про Лизу, ресторан и концертные планы их только что родившегося дуэта. Это, наверное, и стало последней каплей для Лизы – ныне посудомойки, а в прошлом талантливой пианистки. Несколько дней подряд она пыталась дозвониться и буквально докричаться до своей единственной подруги. Снова и снова Лиза подходила к гостинице и, стоя под сводчатыми окнами, надрывно кричала:
– Ли-ля-а-а! Лилька-а-а!
Люди вокруг вздрагивали, а разъяренный швейцар отгонял ее на середину улицы, но Лиза возвращалась. Как-то, не выдержав, швейцар кликнул ребят из охраны. Они пытались ее образумить, походя обозвав проституткой, и пригрозили сдать в милицию. Лиза набросилась на них с кулаками и крепко получила по зубам. Она лежала на мостовой, глотая пыль и слезы. В эту ночь она пропала. Несколько дней Николай и Татьяна просто не замечали ее исчезновения, а заметив, не спешили заявлять в милицию. Думали, могла и загулять – уже совершеннолетняя, а если что и случилось, то квартира все равно останется за ними. Прошло несколько месяцев, прежде чем они случайно узнали о Лизиной судьбе. Никаких угрызений совести никто из них не испытал.
Глава 9
Совесть – вообще-то штука болезненная, но беспокоит она не всех, а некоторых – не так часто, как кажется со стороны. Паша вполне совладал с ее уколами и внезапными пробуждениями. После глобального перемещения в пространстве он решил для себя, что оставил за спиной весь груз прежних больших и мелких грехов и расплачиваться за них тут не придется. Хотя иногда ловил себя на мысли, что Лиза так и осталась, несмотря на затертые годами воспоминания, источником довольно приятных переживаний. Теперь в его мозгу она приобрела несколько другой образ – более порочный, соединивший в себе одновременно детскую угловатость и гибкую негу природной развращенности. Эти фантазии всегда вызывали сильное сексуальное желание. Записку Лизы он прочел без какого-либо волнения и обрадовался, что она не приложила фотографию. Ему не хотелось, чтобы новая повзрослевшая Лиза стала на место той сказочно прекрасной, нежной девочки, с которой он однажды имел счастье и одновременно несчастье оказаться в постели. Он все собирался записать в книжку ее новый адрес и телефон, но закрутился и забыл. Письмо куда-то запропастилось, но он успокоил себя, зная, что Лизу всегда можно найти через Анисова. Сейчас в его жизни были вещи куда более важные – обустройство в новой стране.
Неожиданно для себя Паша обнаружил, что Израиль ему нравится, и пребывал в умильно-восторженном состоянии туриста, изучающего достопримечательности. У его женщин, наоборот, наблюдался некоторый спад настроения. Пожив недолго под присмотром родни и наслушавшись их стонов по поводу всего – дороговизны квартир и бензина, жары и хамсинов, хитрых арабов и не менее хитрых евреев, они решили, что нельзя никому верить, особенно тем, кто желает тебе добра. Муся, растягивая шипящие согласные, называла многочисленную дядину семью «миш-ш-шпуха», что придавало слову змеиное звучание. Первое, что посоветовали усвоить родичи: музыкантов тут полно и устроиться по специальности очень трудно. Чем лучше музыкант, тем хуже у него шансы. Почему? Потому что каждый думает, что он пуп земли, а тут уже есть один Пуп – к нему экскурсии водят. Надо искать нормальную работу и учить иврит. Без языка ты – никто.
– Где ты можешь работать, если ни они тебя, ни ты их не понимаешь, – пыталась втолковать дядина жена, – только в уборной, то есть там, где можно вместо языка тряпкой управиться. Если ностальгируешь по коммунизму, то в кибуц, там тебя и языку научат и любви к родине. Все мы дерьма нахлебались, – гордо добавляла она, – теперь ваша очередь.
После всех этих наставлений женщины ненадолго скисли, но уже через пару дней вышли на поиски работы по уборке офисов, следуя по адресам, указанным добрыми родственниками. Теща попробовала воззвать к совести кормильца.
– Павел, я вот не понимаю, как можно сейчас думать о чем-то другом, кроме работы! Денег с гулькин нос. Это что же, пока язык не выучим, палец о палец не ударим? Я вот возьму и съеду от вас, посмотрим, как вы без моего пособия будете выкручиваться. Как это может быть? Женщины работают, а он на пляже загорает?
Паша беззлобно хамил и, схватив полотенце, выскакивал под палящее солнце. Перебегая под пальмами из тенька в тенек, он спускался по улочке, ведущей к морю. Там бирюзовая вода накатывала на раскаленный добела песок, омывая развалины древней крепости. На песке лежали тяжелые мраморные колонны. Паша, прыгнув на них, взбирался под своды арки, изъеденной ветром и солью. Устроившись поудобнее на высоте, слушал прибой, ожидая возвращения музыки. В последний раз он слышал ее внутри себя в ночь перед отъездом. Это был сильный, демонический, небывалый по красоте и трагизму мотив. В Италии он сделал наброски будущей симфонии, но суета, нервозность и неопределенность жизни вконец оглушили. Теперь он пытался вынырнуть из пустоты и глухоты, но что-то мешало. Он приходил сюда и мог часами наблюдать, как бегут по синему небу облака, похожие на парусники, и как под ними по синей воде скользят яхты, легкие, как облака. Музыка была где-то рядом, но пока ее не удавалось поймать. Нажарившись на солнце, он шел купаться, разглядывая по пути разомлевших пляжниц в бессознательно-откровенных позах. В эти минуты он иногда вспоминал Лизу, вернее, не столько Лизу, сколько себя самого в те сладкие предотъездные времена. Сразу где-то в копчике начинало зудеть, потом горячо ударяло в пах. Он видел одну и ту же картинку – распластанное под ним голенькое тельце с мягкими впадинками подмышек, острыми углами ребер и разведенными коленками. В этот момент он торопился поскорее прыгнуть в воду и охладить накал воспоминаний.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
