— Божественная красота! — воскликнул Маркус, любуясь обнаженной девушкой и поглаживая живот и бедра. Дженна застеснялась и покраснела всем телом. В это мгновение Маркус склонился над ней и начал ласкать языком источник наслаждения. Девушка застонала от пульсации крови в животе и вспыхнувшего острого желания. Она так была поглощена новыми приятными ощущениями, что не заметила, как Маркус разделся. Он накрыл ее своим телом — девушка невольно вскрикнула: острая боль пронзила живот, спустилась к ногам и вернулась блаженством, которое зависело от ритма движений Маркуса.
— Еще, еще, — повторяла она, едва выговаривая слова от возбуждения, — дорогой…
Он целовал ее, приподнимаясь на сильных руках, и вновь погружался в женское лоно, из такого же он и сам некогда появился на свет…
— Любимая…
Поцелуй, такой же прекрасно-жгучий, как вначале, завершил танец любви.
Дженна лежала без сил, капли пота стекали через ложбинку между грудей на живот и щекотали кожу. Она открыла глаза. Маркус, со смешанным чувством нежности и удивления, смотрел на нее. Затем наклонился, поцеловал и, обняв, прошептал:
— Спасибо, я тебе очень благодарен. Ты подарила мне наслаждение, которого я еще не знал.
— Ты тоже подарил мне много. Я счастлива.
— Но твой подарок бесценен: я у тебя первый.
Он принялся целовать ее ноги, а затем осторожно подхватил Дженну на руки. Поставив ее в ванну розового цвета и поддерживая одной рукой, осторожно открыл воду другой и с помощью душа сначала смыл кровь, а затем начал поливать водой от макушки до пят. Дженна ежилась и вздрагивала под упругими струями и тихонько хихикала от щекотки, когда вода попадала на интимные места.
— Ну, хватит, а то я потребую повторения, — решительно и в то же время смущенно сказал Маркус, завернул девушку в простыню и отнес обратно в постель.
— Я принесу воды. Тебе со льдом?
— Да, и приходи как можно скорее, я стану без тебя скучать.
Маркус прошествовал к холодильнику. Девушка уже без стеснения рассмотрела его. Крупный, плечистый, с узкими бедрами и рельефно выступающими мышцами, он был похож на ожившую статую древнегреческого бога Аполлона. От плеч по спине к ягодицам сбегала полоска потемневших от пота завитков волос. Дженна залюбовалась своим избранником.
— А вот и я! — он подал Дженне запотевший стакан с водой. Отпил из своего и поставил на прикроватный столик. — Что мы с тобой сделали: мы согрешили.
Он закрыл ей рот поцелуем, не давая в ответ вымолвить ни слова. Распахнув простыню, прижал к себе, не торопясь, погладил одной рукой спину, а другой — живот. Дженна, не раздумывая, прильнула к нему.
— Если это грех, Маркус, — сказала она между поцелуями, — то я заплатила за него кровью и готова отдаваться до тех пор, пока он не станет заметен.
— Ты говоришь загадками, девушка, но от сладости твоего плода я отказаться не в силах. — И их тела соединились.
Незаметно подкрались сумерки. Уставшие, насыщенные друг другом, они заснули. Маркус прижал Дженну к себе, словно боясь, что она вспорхнет и улетит. Когда за окном потемнело, Дженна проснулась.
Она, наконец, попала в сказку.
Глаза Маркуса были закрыты, верхнее веко венчали густые ресницы веером, сквозь смуглую кожу на щеках пробился румянец. Дженна не удержалась и поцеловала его в полуоткрытые губы.
— Попалась! — Маркус охватил ее кольцом рук, и она ощутила кожей прикосновение завитков волос на его груди.
— Так ты не спишь!
— Как и ты, дорогая. Не пора ли нам что-нибудь перекусить?
— Правильная мысль, если учесть, что я почти ничего не ела сегодня.
— У тебя был постельный режим, какие могут быть завтраки, обеды или ужины?
Она рассмеялась его шутке и потянулась.
— Приготовь мне сэндвичей. И — побольше!
— Слушаю и повинуюсь.
Маркус отправился к плите, стоящей в углу столовой и скрытой от остального помещения стойкой бара.
Дженна встала и накинула шорты и майку — любимую домашнюю одежду. Подошла к Маркусу сзади и поцеловала его в спину, погладила рукой. Он замер, затем повернулся и сказал:
— Ты можешь мне не верить, но я всегда знал, что нам суждено стать любовниками.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Они сидели за столом и не столько ели, сколько поглощали друг друга взглядами. Со стороны могло показаться, что они не виделись сто лет или только что познакомились.
— Господи, Джен, мы столько времени потеряли, хотя могли бы быть вместе давным-давно.
— Я думаю о том же самом.
— Почему ты не обращала на меня внимания? Я тебе не нравился?
— Ты казался мне недосягаемым. Старший брат — это почти как бог, а бога любят только платонически.
— Стыдно признаться, но я влюбился в тебя, когда увидел на вечере выпускников школы. То розовое платье, русые прямые волосы, открытый взгляд с ожиданием чуда… гибкая, легкая и очень красивая.
Дженна не могла поверить своим ушам: недоступный Маркус влюблен в нее уже давно? И ни разу не дал об этом знать? Невероятно!
— Почему ты никогда даже не обмолвился о своих чувствах?
— Неправда. Кроме вечера выпускников были семейные праздники, поездка в Австралию — везде я старался быть рядом. Но тебе явно было не до меня. — Он горько улыбнулся. — Ты ведь любила Дина.
— Да, но не бегала за ним, заметь.
— Не бегала, но и не отказывалась от его предложений. Например, вы целовались.
— Тебе Кейти рассказала?
— Нет, мне говорил об этом Дин и утверждал, что ты сохнешь по нему.
Дженне стало неприятно. Она не скрывала от Маркуса сейчас былой любви к Дину — она отказывалась от пошлости, за которой частенько прячется неумение выразить чувства или вообще их отсутствие. Дин хотел любить, но не сумел понять, где физиология, а в чем поэзия любви. Дженна надеялась, что за торопливыми полудетскими поцелуями последует романтическое ухаживание и расцвет глубоких чувств, а Дин в ее порыве разглядел только одно: «сохнет».
— Почему ты замолчала?
— Мне грустно, что Дин ничего не понял: ни до отъезда в Штаты, ни сейчас, когда навязывает свою любовь. Мы по-разному ее понимали и понимаем.
— А что ты скажешь о моей любви?
— Она неожиданна для меня, как снег в джунглях.
— Оригинально сказано. А если снег растает?
— То есть если ты разлюбишь меня?
Маркус явно смутился от этого уточнения, но кивнул головой.
— Что ж, пожелаю тебе найти истинное счастье.
— А ты нашла его?
