— Поклич Сашку, — сказал кто-то резкий и гнусавый.
— Навіщо він тобі?
— Я ж казав, що там нікого немає. Чого він стріляє?.
— Сам прийде.
— Іди, блін горілий!
— Та йду вже! — Раздался недовольный голос.
Цветаев прижался к стене над кровяным пятном. Когда квадратная голова бандерлога поравнялась с полом, он ударил по ней прикладом так, как бьют в крокете. Ухо у бандерлога съехало куда-то к макушке, и он стал заваливаться спиной в подвал. Цветаев подхватил его за шиворот, под рукой затрещала ткань, и рывком втащил наверх. Вид у бандерлога было неживой, поэтому Цветаев не стал с ним возиться, а на цыпочках двинул вниз.
Кто-то говорил на украинском суржике:
— Ти думаєш, ти герой?.. Не-а… ти не герой… Це ми герої, а ти російське гівно, або станеш їм зараз.
— Посмотрим, что тебе удастся львовское мурло! — Ответили ему, и Цветаев узнал голос капитана Игоря.
— Я не дам тобі швидко померти! Ти мені все розповіси!
Цветаев услышал глухой звук, вслед за ним сдавленный стон, и только мог догадываться, что это значит.
— А это, мурло, видел?! — Капитан Игорь не только хотел быстро умереть, он хотел умереть красиво, не изменяя самому себе.
Цветаев преодолел поворот и заглянул вниз. Комнат было две, первая была превращена в медицинский склад: на полках валились шприцы, коробки с лекарством и хирургический инструмент. Вторая, в которой находился, судя по всему, капитан Игорь, была за лестницей в глубине подвала.
Стараясь двигаться бесшумно, Цветаев сделал два шага и заглянул в комнату: это была операционная, переделанная под пыточную. Капитан Игорь сидел, привязанным к медицинскому креслу. Он увидел Цветаев в тот момент, когда он ударил по затылку бандерлога, стоящего к нему спиной. Ноги и бандерлога, который держал в руке молоток, подкосились, и он ткнулся лицом вперёд, но успел развернуться на бок, и Цветаев ударил его ещё раз. Молоток отлетел в сторону.
— Не добивай! — сказал капитан Игорь. — Помоги мне!
Одного взгляда на его правую ногу было достаточно, чтобы понять, что пальцы на ноге раздроблены в лепёшку, и всё это в грязи, в крови и в рвоте, а на левой руке у капитана Игоря словно одета красная перчатка. Пол же вокруг залит кровью, и штанина по колено тоже в крови.
— Держи, старик! — Цветаев сунул ему автомат, достал аптечку с промедолом и вколол в ногу прямо через штанину.
«Стариком» Цветаев называл всех тех, которым он доверял. Теперь и капитан Игорь попал в этот список.
— Коли ещё один, — сказал, кусая губы капитан Игорь.
Чувствовалось, что до этого он терпел, а с появлением Цветаева отпустил пружину. Лицо его изменилось. На нём появилось страдание. Должно быть, боль была нестерпимая.
— Сердце не выдержит, — сказал Цветаев.
— К чёрту сердце! — скомандовал капитан Игорь. — Коли! Варёные мухи!
Но в этот момент его отпустило. По лицу словно пробежала волна благодати. Он даже попытался сгоряча подняться.
— Куда?! — возмутился Цветаев и разрезал ремни, которыми был привязан капитан Игорь, подхватив его сзади под руки, протащил метра три и усадил на кушетку в противоположном углу.
Тяжелым был капитан Игорь, таким тяжелым, что у Цветаева перехватило дыхание.
— Ну и здоров ты, — сказал он.
— Фу… — наконец-то вздохнул капитан Игорь. — Думал, мне конец. Варёные мухи!
Он мгновенно пришёл в себя, чтобы стать прежним капитаном Игорем.
— Надо выбираться отсюда, — сказал Цветаев, сунув капитану Игорю фляжку с чаем, а сам достал медицинский жгут, который таскал с собой, и перетянул ему ногу.
Что-то не давало ему покоя. О чём-то он забыл и не мог вспомнить.
— Найди мне какой-нибудь шину и перевяжи руку, — сказал капитан Игорь, приканчивая содержимое фляжки.
На раздробленные пальцы он старался не смотреть. Пока Цветаев возился с его рукой, пока искал в складе шину и костыль, пока приводил в порядок его ногу, бандерлог на полу застонал и сел. Цветаев подскочил и замахнулся молотком.
— Стой! — приказал капитан Игорь. — Вначале я спрошу. Чуешь меня?
— Да… — ответил бандерлог гнусаво и со странным уканьем.
— Откуда вы узнали, что мы здесь?
— Нам позвонили на рассвете.
Он ещё не пришёл в себя, он ещё был в шоке и ощупывал свою голову, из носа у него капала кровь. На Цветаева и на молоток он даже не обратил внимания.
— Во сколько позвонили? — подался вперёд капитан Игорь и покривился. — Варёные мухи!
В зубах у него невесть как появилась любимая спичка.
— Минут за пятнадцать… до взрыва.
И опять гнусавость не понравилась Цветаеву. Он подумал было, что бандерлог в полубессознательном состоянии, а потом вспомнил, что гнусавость происходит у тех, кто привык скороговоркой твердить молитвы. Католик, понял он, только католики бегают в церковь по десять раз на день, словно им больше делать нечего, иначе добропорядочные соседи донесут, что он не такой, как все. И они ещё учат нас свободе выбора!
— За пятнадцать?! — недоверчиво переспросил капитан Игорь посмотрел на Цветаев. — Ты понял? — Он вынул спичку изо рта и с возмущением тыкал ею в Цветаева.
— Нет, — признался Цветаев.
— Они знали, что мы здесь! Понимаешь? Знали! Что вам сказали? — потребовал он. — Что? Конкретней!
— Сказали, что будет снайпер и наверняка прикрытие, но не сказали, что и где именно произойдёт, — бандерлог повернул голову наконец в сторону Цветаева и наконец увидел его.
— Поэтому вы, дураки, и палили?
— Мы думали, вас будет больше… — монотонно ответил бандерлог, и его прононс уже стал надоедать Цветаеву, потому что приходилось напрягаться, чтобы осмысливать услышанное.
Цветаев наконец сообразил: майданутый с запада, он проглатывал звуки и, наоборот, добавлял шипящие, а ударение вовсе было непривычным для русского уха. В общем, полная тарабарщина, хотя, если прислушаться, то можно было уловить суть разговора.
— Понял или нет? — капитан Игорь перевёл взгляд на Цветаева.
Спичку от возмущения он сжевал в два счёта.
— Сообразил, — ответил Цветаев, хотя доводы капитана Игоря его смущали.
— Кто-то сыграл умнее нас. Вначале мы убираем этого вашего ляха, а потом вы убираете нас? Здорово придумано! Так или нет?
— Так… — признался бандерлог. — Мы даже не знали, что это будет эмиссар ЕС. Мы здесь гуляли, девочки, понимаете?
— Праздновали так, что шампанское капало с потолка? — с насмешкой спросил капитан Игорь.
— Приказали взять тебя живым… — так же монотонно поведал бандерлог, — и допросить.
