Один старик неподалеку от Вальдивии, иллюстрируя свой девиз «Necesidad es la madre del invencion» [ «Нужда — мать изобретения»], рассказал нам о некоторых полезных вещах, которые он получает из своих яблок.
Я проснулась утром и обнаружила, что на моей кровати, прижимая к груди мою подушку, сидит немой вопрос. Сидит и глядит на меня. Глядит и глядит. Давно она уже так сидит? Почему она на меня глядит? Я что, во сне разговариваю? Храплю? Пукаю? У нее такое выражение на лице, будто она уже увидала змею. Ладно-ладно, я помню, с ней надо поласковей. Помогу ей поправиться, возвращу ее к жизни. Мы будем подолгу гулять, чтобы Природа могла сделать свое дело, по вечерам я буду ее причесывать, сто раз, как положено, чтобы волосы стали идеально здоровыми и красивыми. Мы будем вместе читать любимые книжки. Наконец-то у меня будет сестра.
— Привет, — начала я.
Ни ответа ни привета.
— Как себя чувствуешь?
Ни звука.
Я пристально поглядела на кузину. Среднего роста, не толстая и не тонкая, обычные каштановые волосы, обыкновенное лицо. Не красавица, но и не уродина. По правде сказать, самая обыкновенная. Нечего судить по внешнему виду, напомнила я себе, я тоже не такая уж красотка, но со мной же интересно поговорить, да? Со мной приятно общаться, правда же? Значит, не надо судить по первому впечатлению.
Нет, в ней есть кое-что необычное — отсвет мрачной подозрительности в глазах, словно никак не может решить, кусаюсь я или нет.
— Меня зовут Кэлпурния Вирджиния Тейт, но ты можешь меня звать Кэлли Ви. А тебе как нравится — Агата или Агги? Я тебе так сочувствую — за твой дом и все остальное.
По-прежнему молчание. Странно как-то. Я храбро продолжала:
— Конечно, не нужно об этом говорить, если ты не хочешь, Агата.
— Лучше Агги. Нет, не хочу, — она поморщилась и вдруг ударилась в слезы.
— Агги, прости. Ну, не будем, не будем об этом разговаривать.
Ясно дело, не нужно, и без слов понятно. Но все же хотелось бы поговорить когда-нибудь. Моя близкая родственница выжила в самой страшной природной катастрофе в истории Соединенных Штатов. Ладно бы Техаса — нет, всей страны. Мне просто необходимо узнать подробности, хотя бы по одной детали за раз, чтобы ей не так тяжело было. Постараюсь ее не торопить.
Я выудила мой самый лучший кружевной платочек из змеиного ящика комода и протянула кузине.
— Вот. Мне пора собираться в школу. Пойдешь со мной?
— Нет, — шмыгнула она носом. — Я уже получила аттестат.
— Что же ты тогда будешь делать?
— Делать? — полнейшее недоумение. — Что ты имеешь в виду? Буду ждать, пока папа построит новый дом, чтобы туда вернуться.
— А сколько это займет?
— Они сказали, всего пару месяцев.
Хорошо тогда. На полу спать придется «всего пару месяцев»!
Она глядела в никуда и продолжала рыдать.
— Но я не хочу домой возвращаться. Я там такого насмотрелась.
Это уже интереснее.
— Что же ты видела, Агги? — прошептала я.
Тут, призывая нас к завтраку, прозвенел гонг, и она резко вздрогнула.
— Что это?
— Это Виола зовет нас завтракать.
— Тетя Маргарет сказала, что мне можно есть в комнате.
Я не сразу сообразила, что, во-первых, она называет мою маму тетей, а во-вторых, имеет в виду мою комнату.
По дороге в школу меня сопровождали все мои братцы школьного возраста. Каждый норовил разузнать чего-нибудь про кузину.
— Она такая же нюня, как ты? — поинтересовался Ламар. — Или с ней все в порядке?
Я не обратила внимания на оскорбление и ответила:
— Трудно сказать. Она очень расстроена, это уж точно, так что не скажешь, нюня она или нет. Может, она только сейчас такая рохля — грустно ей, сам должен понимать.
— Хорошо отбрила, Кэлли, — поддержал меня Сэм Хьюстон.
— Спасибо, — я была сама скромность. — Мне тоже так кажется.
Казалось, весь город уже знал про Агги. Учительница, мисс Харботтл, тоже принялась расспрашивать меня о кузине, и, когда узнала, что у нее уже есть аттестат, спросила, не возьмется ли она помочь с младшими детишками.
— Не знаю, мисс Харботтл. Она дерганая какая-то, шарахается, словно испуганная лошадь.
— Бедная детка! Может, ей получше станет, если она отвлечется. Я поговорю с твоей мамой, но сначала пусть Агата немного придет в себя.
Пока мы играли в классики на перемене, Лула Гейтс спросила, занимается ли Агги музыкой.
— А тебе-то что? — я скакнула спиной вперед, стараясь, чтобы она не заметила, что я чуть-чуть — ну совсем чуть-чуть — задела меловую черту.
— Здорово было бы поиграть с ней дуэтом.
— Тебе не нравится играть со мной? — обиженно спросила я.
— Да ну тебя, ты все время занята — вечно ходишь с дедушкой подглядывать за жизнью насекомых, жаб или другой какой гадости.
Надо признаться, в этом есть доля правды. В теории я люблю играть дуэты, но их надо разучивать, а мне, если честно, лень. Но Лула — мой лучший друг и прекрасный музыкант, не то что я. Она заслуживает кого-нибудь получше. Хорошо, я ее позову к нам, когда Агги немного полегчает.
