Да, все-таки в скороспелом вынужденном браке много преимуществ. Не последнюю роль в этом будет играть чувство вины у Эллен и ее признательность. Она в этом случае не будет предъявлять к нему непомерных требований.
С другой стороны, Тони слишком хорошо к ней относится, чтобы нагружать ее чувством вины и благодарности. А потом, хотя этого и трудно ожидать, но вдруг непомерные требования придутся ему по вкусу?..
Нет, пусть уж лучше все идет своим путем. Он настигнет похитителей, привезет Жаклин обратно и по всем правилам попросит руки. А Эллен… Если уж ей будет позарез это нужно, он готов и поухаживать за ней слегка.
Слуга разбудил Тони в пять часов. Было хмурое утро. Кувшин теплого портера, ломоть ветчины и свежий хлеб несколько подняли его настроение. Он на редкость быстро справился со своим туалетом, завязав лишь то, что нельзя было не завязать, и со вздохом оглядел вычищенные ночью слугой ботфорты. Дождь прекратился, но в утренней предрассветной дымке уже были видны облака, готовые вновь пролиться на землю. Да, ничего не скажешь — прогулка в Шотландию не обещает быть приятной! К сожалению, Николас решил увезти свою добычу именно туда. Ну выбора в общем-то у него и не было. Даже если Блэкторн все еще надеется на то, что Джейсон Харгроув выкарабкается, он прекрасно знает, что все равно окажется персоной нон грата. Его обаянию обычно поддаются, но сейчас он зашел слишком уж далеко и у него хватило ума залечь на дно.
Тони было известно, что почти все поместья Блэкторна ушли на оплату карточных долгов. Последним продали Эмберфилдс, доставшийся ему по наследству от дяди Тиздейла. Оставались лишь небольшой дом в Лэйк-Дистрикт и охотничья хижина на границе Шотландии. Слуги уверяли, что именно туда он и отправился.
Тони тяжело вздохнул. Там, наверное, чертовски холодно в это время года и нет никакого общества. Он намеревался добраться туда как можно быстрее, забрать Жаклин, хочет она этого или нет, и вернуться в Эйнслей-Холл.
Конечно, не исключено, что Блэкторн вызовет его на дуэль: его предки так часто на них сражались, что привычка к дуэлям вошла ему в кровь. Тони оставалось лишь надеяться, что Николас не захочет за один месяц убить двоих.
Карета Кармайкла стояла перед таверной. Лошади были накормлены и хорошо отдохнули, слуга и кучер сидели на крыше кареты, ожидая его приказаний. Тони снова вздохнул: перспектива двухдневной поездки в карете, да еще в одиночестве, была малопривлекательна, но ничего не поделаешь. Если хорошую жену можно получить только таким способом, то он готов пройти через эти испытания.
Слуга Хастинг начал было слезать с крыши кареты, чтобы помочь ему, но Тони отмахнулся.
— Я сам, — сказал он, вскарабкался на подножку, плюхнулся на сиденье и закрыл за собой дверь.
В карете было темно. Рассвет с трудом просачивался в маленькое окошко, но было и так ясно, что он тут не один. На него невинно смотрели голубые глаза Эллен.
— Я решила избавить тебя от лишнего беспокойства и необходимости заезжать за мной, — сказала она.
Какое-то время Тони ошарашенно молчал. Мисс Биннерстон, сидя рядом с Эллен, как обычно, спала, да и его будущая невеста выглядела усталой.
— Очень благоразумно с твоей стороны, — наконец вымолвил Тони. — Как давно ты тут?
Эллен зевнула. Она слишком устала, чтобы притворяться.
— Давненько, — призналась она. — Боялась, что ты нарушишь свое обещание.
— Обещание?
— Ну да — взять меня с собой. Не сердись, Тони, мы тебе не помешаем. — Она наклонилась к нему, и он почувствовал аромат ее любимых цветочных духов, свежих, как весеннее утро. И как сама Эллен. — Пожалуйста, не отсылай нас!
Именно это он и собирался сделать. Но мольба в ее глазах и запах духов заставили его переменить решение.
— Я своих обещаний не нарушаю, — пробормотал он. — Но ты обещаешь меня слушаться, Эллен? Делать то, что я тебе скажу?
— Конечно, — с готовностью ответила она.
Интересно, что бы она сказала, если бы он приказал ей обнять и поцеловать его? Но это, разумеется, невозможно, поэтому он лишь взял ее за руку.
— Ловлю тебя на слове.
— Мы найдем ее, правда, Тони? — в голосе Эллен звучала тревога. — Николас ведь не обидит ее? Как ты думаешь?
— С чего бы ему это делать? Я вообще не понимаю, зачем он увез ее. Ты абсолютна уверена в том, что…
— Абсолютно, — твердо сказала Эллен. — Она бы ни за что не поехала с ним добровольно. Я верю в тебя, Тони! И надеюсь, что мы освободим ее до наступления ночи.
— Да, но они опередили нас на двое суток. Пожалуй, ты чересчур оптимистична, — проворчал Тони. — Ладно, в любом случае мы сделаем все, что в наших силах.
— Я уверена, что ты со всем справишься, Тони! Нас ждет прекрасное путешествие! — воскликнула она с горящими от возбуждения глазами.
Тони с тоской вспомнил свою удобную постель в Лондоне, свои сибаритские развлечения. А теперь вместо этого он должен тащиться в карете с двумя женщинами.
— Великолепно, — откликнулся он.
Вот если бы ему только удалось поскорее избавиться от присутствия компаньонки Эллен…
Она чувствовала запах пожара, видела, как огонь с треском пожирает старые деревянные балки, слышала крики слуг, оставшихся внутри дома, и рев разъяренной толпы.
Жаклин стояла на опушке леса, сжимая руку Луи, не в состоянии от ужаса сообразить, что их могут увидеть, и смотрела, как догорал Сан-Дуте — поместье, которым де Лорне владели вот уже триста лет.
Кругом раздавался свист, ругань. Ее мать куда-то волокли, отец с кровоточащей раной на голове еле-еле двигался следом за женой, не в силах защитить ее. Из дома продолжали раздаваться крики оставшихся в живых, пахло тленом, горящей плотью. Казалось, что ноги двух испуганных детей приросли к земле. Наконец она опомнилась и потащила брата в лес, подальше от жуткого зрелища.
Ее родители хотя бы пока еще живы. Их не разрубили на куски, не оставили в горящем доме умирать мучительной смертью. В толпе что-то кричали про Париж — если мать и отец дотянут до него, то их там будут судить. Сомневаться в их дальнейшей судьбе не приходилось: Мадам Гильотина уже начала выполнять свою страшную миссию. Но пока они живы, остается хоть какая-то надежда. А Жаклин тогда была достаточно молода, чтобы верить. Ради своего маленького брата и себя самой.
Их дорога в Париж была ужасной. Ее атласные вышитые туфли годились лишь для танцев на паркете и превратились в клочья уже на второй день. Луи все время плакал, не понимая, что случилось, звал няню Жанну-Мари и своего воспитателя.
Но месье Кото заперли в горящем доме — Жаклин видела в освещенном огнем окне, как он метался там. А милая добрая Жанна-Мари приняла сторону бунтовщиков; она шла следом за матерью и толкала ее лицом в грязь каждый раз, когда она спотыкалась…
На другой день Жаклин поменяла их шелковую одежду на грубую крестьянскую, кусок хлеба и сыр. Луи жаловался, что деревянные башмаки трут ноги, что он голоден. Жаклин пообещала ему, что если он будет вести себя тихо, то получит конфеты и мороженое, когда они доберутся до Парижа. А пока они вынуждены скрываться от банд разъяренных крестьян, и лучше забыть о новых нарядах.
