— В выходные он может два-три часа провести у компьютера, занимаясь своим хобби, — говорит Энджи. — А я недавно записалась на трехмесячный семинар, так никак не могла выкроить часа, чтобы выполнить все задания.
Клинт реагировал по-другому. Он сказал, что уходом за детьми они с женой занимаются поровну.
— Все зависит от ситуации, — сказал он. — Если у нее был тяжелый день, то я беру на себя больше. И если ей приходится работать три дня подряд, то я тоже пытаюсь ее разгрузить.
Пятьдесят на пятьдесят и семьдесят на тридцать — большая разница, особенно если учесть, как мало времени Энджи и Клинт проводят вместе. Почему же так происходит даже с самыми чуткими и настроенными друг на друга родителями?
Прежде чем идти дальше, хочу сделать паузу, чтобы отметить: подоплекой разговора о распределении домашних обязанностей между Клинтом и Энджи — а такой разговор ведут все пары — был куда более серьезный вопрос: должно ли государство принимать на себя материальные или моральные обязательства помощи матерям и отцам? В Америке эти споры ведутся на частном уровне, потому что политики не позволяют нам выносить их на общественное обсуждение. Может быть, и не стоило бы приводить в пример Швецию — это клише навязло у всех в зубах, — но именно в Скандинавии и других странах северной Европы, где прекрасно развита система социального обеспечения, живут самые счастливые родители.
В 2012 года социолог Робин Саймон и двое ее коллег изучали различия в ощущении счастья у людей, имеющих и не имеющих детей, в двадцати двух промышленно развитых странах. Наибольший разрыв наблюдался в Соединенных Штатах. Как правило, разница была больше в тех странах, где система социального обеспечения развита неважно. Там же, где государство поддерживает семьи, разрыв был не столь велик, а то и оказывался обратным.
Профессор демографии из Милана Арнштейн Аасве выявил ту же закономерность в 2013 году. Изучая степень родительского благополучия в двадцати восьми европейских странах, он вместе с коллегами пришел к выводу о том, что «в целом счастье, испытываемое родителями, самым позитивным образом связано с доступностью услуг по уходу за детьми». Это особенно ярко проявляется в тех странах, где такие услуги доступны для детей в возрасте от года до трех (Франция, Нидерланды, Бельгия, страны Скандинавии). В этих регионах мамы намного счастливее женщин, не имеющих детей.
Связь между доступностью услуг по уходу за ребенком и уровнем счастья родителей порой бывает обманчива. Мы не можем с точностью утверждать, что одно вытекает из другого. В странах с наиболее хорошо развитой системой социального обеспечения развиты и другие социальные факторы: там ниже уровень коррупции, выше уровень гендерного равенства, более доступны услуги здравоохранения и получение высшего образования.
Если основные причины психологической напряженности родителей носят финансовый характер — а так часто и бывает, — то в странах с высоким уровнем развития социальной поддержки и пары, и одинокие родители испытывают значительно меньший стресс. «В таких странах, — сказал мне Аасве, — существует целый ряд факторов, благодаря которым родители воспитывают детей с ощущением оптимизма и безопасности».
Во вступлении к книге «Идеальное безумие» 2005 года Джудит Уорнер пишет о подобных преимуществах, доступных для французских мам. В первые годы жизни своей дочери она жила в Париже.
«С полутора лет моя старшая дочь ходила в превосходный детский сад, где она рисовала, лепила, играла. Ее кормили и давали поспать после обеда. За это я платила примерно 150 долларов — и это была самая большая сумма, французские родители платили меньше. В три года моя дочь могла пойти в детский сад на полный день — то есть оставаться там до пяти часов. Мои друзья, которые пользовались услугами французской системы социального обеспечения (мне это было недоступно), имели еще большие преимущества: не менее четырех месяцев оплачиваемого отпуска по беременности и родам и сохранение рабочего места в течение трех лет после рождения ребенка».
В отчете же американской организации «Child Care Aware of America» говорится, что в 2011 году семьи платили за содержание двух детей в детском саду больше, чем за аренду жилья — и такое положение отмечалось во всех пятидесяти штатах.
Представьте только, насколько иной была бы жизнь Энджи и Клинта, если бы они могли пользоваться столь же доступной системой социального обеспечения детей, знали, что могут оставить работу на год или три года, не боясь потерять место.
В настоящее время подобная роскошь для американцев немыслима.
Однако психологические преимущества у нас все же есть. В исследовании 2010 года нобелевский лауреат Дэниел Канеман и четверо его коллег сравнивали ощущения благополучия женщин из Коламбуса, штат Огайо, и женщинами из небольшого французского города Ренн. Хотя исследователи выявили значительное сходство, но и различие между француженками и американками оказалось довольно серьезным: француженки получали больше удовольствия от воспитания детей и тратили на это значительно меньше времени.
В книге 2011 года «Мышление быстрое и медленное» Канеман высказывает предположение, что эти результаты объясняются тем, что француженки имеют доступ к услугам по уходу за детьми и «тратят меньше времени на то, чтобы отвозить детей на разные занятия».
«Время для себя»
Клинт на кухне готовит ужин. Он усаживает Зая в детский стульчик, а Эли забирается на кухонный стол рядом с братом.
— Чего вам хочется? — спрашивает Клинт. — Я могу пожарить цыпленка или приготовить креветок…
Он достает коробку из морозильника и показывает Эли.
— Я хочу только тост.
— Тосты для завтрака. Это не еда на ужин.
— Тогда я ничего не хочу.
— Вот почему тебе нужно было поспать днем, — говорит Клинт Эли и подхватывает сына на руки.
Эли гладит папу по щеке и впервые замечает щетину.
— Что это?
— Борода. Утром я забыл побриться.
— А почему у тебя борода?
— Она просто растет. У мужчин. Вот здесь. — Клинт указывает на подбородок. — Ты забыл про ужин… Что ты хочешь съесть на ужин? Если мы договоримся, то, может быть, ты успеешь посмотреть мультфильм.
Такой план Эли устраивает. Клинт отправляет его вниз, убирать игрушки.
Я спросила, всегда ли Клинт поступает именно так — сначала перекус, потом игры с мальчиками, потом ужин. Такой ритм кажется мне очень комфортным и удивительно эффективным.
— Чаще всего, — отвечает он, доставая последний стакан из посудомоечной машины. — Так у меня остается время для себя.
Время для себя. Эта простая фраза показывает кардинальное отличие Энджи от Клинта — мам от пап. Большинству родителей кажется, что им не хватает времени для себя, но особенно сильно это ощущают мамы. Это прекрасно видно на примере Энджи и Клинта. Клинт вернулся домой после рабочего дня и его главная задача (что вполне понятно) — занять детей и спланировать вечер так, чтобы получить возможность хоть чуть-чуть отдохнуть от них. Если для этого нужно выполнить работу по дому, пока дети еще не спят, значит, так и следует поступить.
