– София?
– Сэмюэл сказал, что это призрак из его прошлого.
Эбби медленно покачала головой:
– Извини, Альфред, я не знаю никого с таким именем.
– А Нуэве сказал, что это богиня мудрости.
Эбби усмехнулась:
– Так и сказал?
– А Тринадцатый Череп?
– Что?
– Тринадцатый Череп. Журден его ищет.
– Да? Как… необычно.
– Так ты знаешь о нем?
Абигейл кивнула.
– Сейчас ты скажешь, что это секретная информация? У тебя на лице это фирменное «секретное» выражение.
– Я собиралась сказать, что если это так, то он охотится за химерой. Тринадцатый Череп – это миф.
– Что за миф?
Эбби тряхнула головой:
– Альфред, какое это сейчас имеет значение? Еще несколько дней, и все это, – она обвела комнату рукой, подразумевая АМПНА, – уже не будет тебя беспокоить. Теперь ты свободен.
Она развернулась на вишневых шпильках и зашагала к выходу.
В душе я быстро смыл с себя грязь и навоз, нашел возле раковины зубную щетку, почистил зубы и натянул стандартный для АМПНА черный комбинезон из шкафа. Там же в ванной перед зеркалом расчесал пятерней спутанные волосы, думая, что если бы моим координатором назначили кого-то другого, мне вряд ли пришло бы в голову так прихорашиваться. Эшли уволилась из АМПНА после того, как приняла участие в схватке с шестнадцатью миллионами демонов. Дело было в Сахаре. Это всерьез выбило ее из колеи. Я и не надеялся увидеть ее вновь. Но – таково уж везение по-кроппски – когда это случилось, я был в платье. Еще я изрядно похудел и подрос на дюйм, и у меня появилась эта крутая седина. И еще, глядя на свое отражение в зеркале, я подумал: вот что бывает, когда в твоей жизни происходят большие перемены – прошлое «я» сохраняется, но как фантом ампутированной конечности.
Они ждали меня в комнате отдыха: Эшли, Эбби, Нуэве и мистер Нидлмайер.
Я опустился в кресло рядом с Эшли.
– Ну вот, я снова парень.
– Красавчик, – тихо буркнул Нуэве и обратился к Нидлмайеру: – Еще десять минут, и мы отправимся в счастливые края. Контора согласилась пойти на извлечение сеньора Кроппа в обмен на похищенный у нее предмет.
Мистер Нидлмайер нервно кивнул, как китайский болванчик.
– Итак? – продолжил Нуэве. – Этот предмет у вас?
Нидлмайер посмотрел на меня. Я кивнул. Только тогда он открыл свой портфель и достал Великую Печать Соломона. Я сделал глубокий вдох. С этого момента и Великая Печать, и Священная Чаша со всеми заключенными в ней демонами переходят в руки Конторы. Завладев ими, она сможет освободить демонов и вообще сделать все, что пожелает. Я посмотрел на Эбби. Будь директором кто-то другой, я ни за что бы не отдал Печать. Я никогда не доверял АМПНА полностью, но Эбби верил. Она сохранит Печати в надежном месте и уж точно позаботится, чтобы никто снова не выпустил изгнанных с Небес на свободу.
Нуэве одним молниеносным движением выхватил кольцо из дрожащей руки Нидлмайера и сияющими от возбуждения глазами посмотрел на поблескивающее в лучах флуоресцентных ламп кольцо.
– Итак, – сухо сказала Эбби, которая стала до мозга костей деловой, – мы на грани прорыва.
Она встала, за ней встала Эшли, поднялся и Нуэве. Мы с мистером Нидлмайером остались сидеть.
Эбби, Эшли и Нуэве по очереди произнесли:
– Альфред.
– Альфред.
– Альфред.
– Простите, могу я на минуту остаться с Альфредом наедине? – спросил мистер Нидлмайер.
Нуэве среагировал моментально.
– Это еще зачем? – с подозрением спросил он.
– Хотелось бы попрощаться.
Эбби взглянула на часы:
– У вас пять минут.
Пока они шли к выходу, я услышал, как Нуэве бросил Эбби:
– Сантименты!
Когда дверь за ними закрылась, мистер Нидлмайер выглянул в окно, дабы убедиться, что нас никто не подслушивает. Я не стал говорить, что в комнате могли быть «жучки». Нидлмайер придвинул стул ближе ко мне.
– Альфред, ты уверен, что принял правильное решение?
– Все пошло прахом, мистер Нидлмайер, – кивнул я.
– Тут мне нечего возразить. Назови меня циником, но деньги действительно улаживают любые проблемы. Ты хоть понимаешь, что отказываешься от половины миллиарда долларов?
– С того самого дня, как все это началось, – ответил я и вдруг почувствовал, что готов разреветься. – С того момента, как я украл меч, начали гибнуть люди. Много людей умерло. Думаю, большинство из них были плохими, но и хороших было немало, включая моих дядю и отца. Мистер Нидлмайер, это как огромное колесо смерти. А я его ось. Колесо не может вращаться без оси.
Нидлмайер кивал, как будто понимал, о чем я толкую, но я в этом сомневался.
– Сэмюэл не возьмет деньги АМПНА, – продолжил я. – Поэтому я и хочу быть уверен, что он получит от меня какую-то сумму. Остальное раздайте, пожалуйста, сиротским приютам и еще кому-нибудь вроде них, но мне ничего не приходит в голову, кроме приютов. Короче, вы понимаете, о чем я. Вы адвокат, вот и проследите, чтобы все было как надо. Мертвым я помочь не в силах, зато живым еще могу.
– Да, Альфред, хорошо… как раз об этом…
– О какой части «этого»?
– О денежной. Последовало некоторое развитие событий.
– Терпеть не могу, когда вы так говорите. Что еще за развитие?
– Все счета заморожены.
– Как – заморожены?
– По решению суда. Об этом-то я и хотел поговорить с тобой с глазу на глаз. Завещание твоего отца опротестовано.
Я уже собрался спросить: «Кем?» – но тут до меня дошло.
– Журден Гармо.
– Да, он. А ты откуда знаешь?
– Его отец был наследником мистера Сэмсона. Мистер Сэмсон решил, что если с ним что-нибудь случится, то Экскалибур перейдет к Могару. А потом он узнал обо мне и передумал насчет Могара, а тот использовал меня, чтобы выкрасть меч, ну и так далее.
– Понятно, – кивнул мистер Нидлмайер. – Теперь мы можем принять бой. Завещание на твое имя составлено позднее, чем то, по которому наследником является Могар.
– Значит, Журден не получит денег.
– Если только не совершит серьезное преступление, – заметил Нидлмайер.
– Не думаю, что это для него проблема. Он всюду таскает за собой черную кожаную сумку. И знаете, что в ней, мистер Нидлмайер? Голова его отца.
– О господи!
– И может быть, голова у него не одна. Я думаю, что он забрал голову и моего отца. Журден – конченый псих. Забрал его голову, поджег дом, а теперь подбирается к деньгам. По-моему, он решил стереть с лица земли все, что хоть как-то со мной связано. Я встал. – И еще Череп. Он тоже ему нужен, хотя непонятно, при чем тут моя смерть.
