Книга Ищейка - Вирджиния Бокер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
На столе рядом с кроватью густо заставленный поднос: миска с горячей водой, от которой идет пар, пучки трав, ряд маленьких металлических инструментов, пачка чистых белых полотенец и бинтов. Есть даже кувшин с вином и тарелка с едой. А вот места, куда бы мы могли сесть, нету. Ну, кроме кровати.
Я смотрю на Джона, он оглядывает эту декорацию и слегка хмурится. Помешкав мгновение, он прокашливается и показывает на кровать:
– Ты не могла бы… гм… если не возражаешь…
Он обшаривает комнату взглядом – будто желая, чтобы внезапно, волшебным образом, здесь появился набор стульев – или чтобы исчез он сам.
– Все нормально, – говорю я, подходя к уже застеленной кровати – зеленое покрывало гладко и туго натянуто поверх матраса.
Сажусь на краешек, твердо прижимая ступни к полу, будто от этого посиделки с незнакомым мужчиной на кровати кажутся менее интимными. Или даже со знакомым.
Но эта неловкость – ерунда по сравнению с тревогой, что под салфеткой рука начинает заживать, рана с каждой секундой зарастает.
Джон закрывает дверь, останавливается, потом подходит ко мне, садится рядом, матрас под его весом прогибается, и меня наклоняет к Джону. Мы так близко, что соприкасаемся плечами. Он смотрит на меня нерешительно, потом берет за руку.
– Давай посмотрим.
Снимает окровавленную салфетку.
– А я-то думала, это магия, – говорю я наудачу.
– Что – это?
– Тарелки. Там, в столовой. Пока ты мне не сказал про Гастингса, я думала, это магия.
– А-а. Да, наверное, это так и выглядит. – Он берет с подноса пинцет. – Возможно, Николас может проделывать такое. Но не стал бы тратить энергию, тем более сейчас. Не двигайся.
Он вынимает первый осколок стекла. Я задерживаю дыхание, изо всех сил желая, чтобы рана не спешила заживать. Хотя бы не прямо у него на глазах.
– А почему? – Мне вспоминается лицо Николаса, серое, осунувшееся. Зелья, которые он все время пьет, последнее заклинание, которым он воздействовал на меня во Флите – не сработавшее заклинание. – Потому что он болен?
Джон не отвечает, продолжает обрабатывать мою руку. Но я не замолкаю:
– А что с ним? Ты не можешь его вылечить? В смысле, раз ты смог вылечить меня, а у меня была тюремная горячка, почему же его не можешь? Ведь нет ничего хуже тюремной горячки. Разве что чума, но у него же нет чумы, я бы заметила. Или потовая лихорадка? Да нет, тогда он бы уже умер…
Я знаю, что трещу без умолку. В любую секунду он может заметить, что здесь что-то не то. Что рука порезана не настолько сильно, как ожидалось. Два и два он сложить сумеет, и как только сделает это, мне придется его убирать. Почему-то кажется, что радости мне это не доставит.
– Это не болезнь. По крайней мере, не болезнь в том смысле, в каком понимаешь ее ты, – наконец отвечает Джон. Отложив пинцет, он взялся за травы, крошит их в кипяток. Не могу поверить: кажется, он вообще ничего не заметил. – Это проклятие.
– Николас проклят?
Я удивлена, хотя, наверное, зря. Николас вряд ли мог бы стать главой реформистов, не нажив себе при этом достаточного количества врагов.
– Да, от этого он и болеет. С виду это напоминает пневмонию. Что тоже было бы достаточно плохо. А по сути все гораздо хуже. Проклятие съедает его. Кое-что, конечно, я могу сделать, чтобы улучшить его самочувствие, но снять проклятие не в моих силах. – Он осторожно берет мою руку и бережно погружает ее в воду. Вода пахнет мятой, от нее кожу приятно покалывает. – Если проклятие не снять, оно в конце концов убьет его.
Если Николас умрет, движение реформистов, вероятно, умрет вместе с ним. Бунты и протесты сойдут на нет, жизнь вернется в привычную колею. Что является нормальным состоянием для всех, кроме Николаса, реформистов да ведьм с колдунами, горящих на кострах, насколько я понимаю.
И кроме меня.
Я знаю, что Джон за мной наблюдает, ощущаю свою руку в теплой покалывающей воде, помню, что он еще держит ее там – длинные пальцы слегка охватывают мои, которые поменьше.
– Сочувствую, – говорю я, потому что ничего другого не могу придумать. – Я вижу, ты очень ему предан. Все вы. Твой отец… – Я осекаюсь при виде его неожиданной улыбки во весь рот. – Что такое?
– Просто когда фраза начинается словами «Твой отец», она обычно ничем хорошим не кончается.
Я на это улыбаюсь – не могу сдержаться.
– Извини, – продолжает он. – Так что ты хотела сказать?
– Ничего особенного. Никогда не слышала, что на свете есть реформисты-пираты.
– А! – Джон вынимает из воды мою и свою руки и отряхивает свою. – Он единственный в своем роде – по крайней мере, насколько я знаю. Пираты ведь обычно не интересуются политикой.
– Наверное, нет, – соглашаюсь я. – А когда он вступил в реформисты? И почему?
Он отвечает не сразу.
– Примерно три года назад. Понимаешь, как раз все начало меняться к худшему. Малькольм только что стал королем, Блэквелл только что стал инквизитором. Тринадцатую Скрижаль только-только создали. Казни еще не начались, но ждать оставалось недолго.
Я глотаю слюну и жалею, что затронула эту тему.
– Пиратство в любом случае не самая безопасная профессия. Он много путешествовал, уходил из дома на недели и месяцы. И бросил это дело. Решил, что небезопасно оставлять нас одних, пока обстановка не изменится к лучшему.
Он замолкает, берет бинт. Смотрит вниз, взгляд остановился на моей руке, но глаза отсутствующие. Они где-то далеко-далеко за пределами этой комнаты. Интересно, кого он имеет в виду под словом «нас»?
– Как известно, лучше не стало, – говорит он наконец. – Отец хотел помочь реформистам сопротивляться, но они не считали, что ему можно доверять. Он хороший человек, мой отец. Немножко странный, спору нет. Но все равно хороший. Николас это увидел в нем, когда не видели другие.
– И сейчас он реформист.
– Убежденный, – кивает Джон. – Николас так действует на людей, сама знаешь. Он хочет изменить положение вещей, желает людям добра, стремится вернуть страну к тому, какой она была раньше, закончить то, что начал отец Малькольма. И люди верят, что эта работа как раз для него. Верят так, что готовы свои жизни отдать ради его успеха.
– А не наоборот?
Не успела сказать, как тут же пожалела.
– Что это должно значить? – спросил Джон. В его тихом голосе прозвучала резкая нотка.
– Сама не знаю.
– Знаешь.
– Да я просто… – Я встряхиваю головой. – Вот ты говоришь, Николас желает людям добра. Но все, что он делает сейчас, – помогает им взойти на костер. – Джон прищуривается, но я продолжаю: – Магия – это против закона, и ты это знаешь. За нее ты расплачиваешься жизнью, и все равно занимаешься ею. Мне кажется, если бы он действительно хотел тебе добра, то заставил бы тебя перестать.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Ищейка - Вирджиния Бокер», после закрытия браузера.