Ей-богу, все это лично меня интересовало меньше всего.
– Полагаю, что сообщат.
Красавчик нервно скрестил руки на груди.
– И, кстати, я хотел уточнить насчет Жанны – полагаю, она хорошо себя чувствует? Я слышал, она уже выписалась из клиники и, стало быть, завтра…
Тут уж я скрестил руки на груди, окинув парня суровым прокурорским взглядом с головы до ног.
– Очень интересно! И кто же сообщает вам всю эту информацию?
Пару минут мы сверлили друг друга взглядами, после чего Серж повторно решил не обострять отношения.
– Неважно, – небрежно махнул он рукой. – Повторяю, все это вас никак не касается. Стало быть, завтра в то же самое время в другом ресторане будет презентация. Могу я уточнить у вас – в каком именно?
– Разумеется. В ресторане «Эллиника».
– Прекрасно. Благодарю за информацию.
И парень ускакал по направлению к лифтам с видом чрезвычайно занятого человека, у которого каждая минута на счету.
Не успел я прийти в себя от нашего бурного диалога, как из распахнувшихся дверей очередного подоспевшего лифта появился новый неожиданный персонаж – огненно-рыжая Жанна Милье в ярко-зеленом мини-платье и в таких же зеленых туфельках на высоченных каблучках. Само собой, на ее пышной груди поблескивало колье из черного жемчуга.
Остановившись в центре холла, красотка огляделась, заметила в кресле одинокого малыша Алена и королевской поступью прошествовала к нему.
– Привет, малыш. А где же твоя красотка? Неужели ушла гулять налево, бросив такого славного парнишку?
Кто бы знал, как я не люблю подобный стиль речи! Когда девица, которую ты видел от силы два с половиной раза, называет тебя малышом и парнишкой, хочется осыпать свою голову пеплом – в знак траура.
Но мой отец пока что был влюблен в это чудо, потому я, поддерживая «народный» стиль Жанны, ответил:
– Моя красотка спит. А вам, гляжу, не спится?
Жанна с важным видом кивнула.
– Я раньше полуночи не ложусь, тем более твой папик отказывается любиться со мной – говорит, у него какие-то там дела. Но за эти шикарные камушки я ему все, что хочешь, прощу! Пусть пока поработает.
И она любовно огладила «шикарные камушки» на своей роскошной груди. Я, наблюдая за ней, про себя возносил мольбы всему греческому пантеону с просьбой увести Жанну подальше от моих глаз.
– Бедняжка Ален, – довольно похотливо расхохоталась она, одновременно обводя взором холл. – Прилетел в Грецию с красоткой Диной, небось увиваешься за ней, как за настоящей кралей, а она только нос воротит. Твоя Дина – просто дурища, много строит из себя, хотя давно пора бы ей притухнуть. Сыграла у Томми – ну и что? Теперь пусть сидит и ждет, когда во второй раз повезет. Не дождется!
И она еще раз хрипловато хохотнула. Сами понимаете, я продолжал возносить отчаянные мольбы, одновременно радуясь, что Дина не слышит своей оценки из уст Жанны, не то между ними запросто могла бы завязаться такая же драчка, как сегодня – у Жанны с Еленой.
– Ну, пока, малыш! Пойду, проветрю мозги. А ты кончай тут торчать, тебе давно пора отправляться бай-бай.
Она еще шире оскалилась и походкой самой натуральной путаны направилась на выход.
Каюсь, я по-стариковски покачал головой, внутренне осуждая отца за подобные «грязные связи». Боже мой, да эта Жанна прямо сейчас начнет привлекать совершенно определенное внимание туристов! А подзаработав древнейшим женским трудом, вернется под бочок Старого Лиса…
Впрочем, все это относилось к личной интимной жизни моего драгоценного отца. Между тем я, наконец-то ощутив сонливость, встряхнулся, потянулся и поплелся в свой номер. Да простят меня боги, но в этом я послушался рыжую бестию Жанну – послушно отправился бай-бай.
Глава 19
Медитация в таверне
Если посчитать на досуге, то за свою не слишком долгую жизнь я успел пережить пять открытий новых салонов «Садов»: в Москве, Венеции, Монако, Вене и в Швейцарии. Плюс к тому мне приходится регулярно объезжать широкую сеть салонов по всей Франции, там и тут проводя всевозможные рекламные акции, способствующие росту продаж, и прочие радостные мероприятия, для которых, как правило, я сам сочиняю подходящие сценарии.
Словом, опыт у меня есть, и неслабый, так что, казалось бы, я давно должен был ко всему привыкнуть и крепко спать накануне очередного шоу. И все-таки в ту ночь мне толком не спалось. Сам не знаю, что не давало погрузиться в нирвану сна. Предварительно я поплескался в ванной с ароматическими успокаивающими добавками, расслабившись на все сто, дабы мгновенно и без проблем прыгнуть в первый же пролетающий вагон сна. Между тем поезд пилил и скрипел мимо меня на протяжении всей ночи, а я бесконечно пытался запрыгнуть в очередной вагон, каждый раз натыкаясь то на дверь, то на чью-то сгорбленную спину.
Так я ворочался с боку на бок в дурацких кратковременных отключках, а с первыми лучами солнца открыл глаза, ясно осознавая, что как следует выспаться мне так и не удалось.
Как всегда в подобных случаях, мой лучший друг и помощник – крепкий ароматный кофе. Я принял освежающий душ, привел себя в порядок и отправился в город, пройдя до уже привычной таверны «Мария» прямо напротив отеля, хозяин которой приветствовал меня как своего. Ожидая первую порцию кофе с сырным пирогом, я уселся на террасе за широким деревянным столом, покрашенным местами облупившейся голубой краской.
Удивительно, но факт: в подобные моменты, казалось бы, усталые и совершенно не отдохнувшие за ночь органы чувств крупным планом «ловят» и откладывают в памяти отдельные картинки, где-то на втором плане прозвучавшие реплики, пряный вкус блюд и ароматы, случайно «пойманные» носом.
Так и сейчас, приветливый хозяин принес мне классический греческий завтрак, я рассеянно потягивал ароматный крепкий кофе, а в памяти фиксировались цвет облупленной краски на древесине стола, улыбка прошагавшей мимо по тротуару девушки, гудок автомобиля и звучные голоса завсегдатаев, приветствовавших друг друга у соседнего столика.
Точно так же неторопливо сменяли друг друга и мои мысли – от одной незавершенной темы к следующему слову, новому абзацу и предложению. Передо мной всплывали яркие картинки событий последних дней, я вновь слышал возмущенный голос Васы, говорившей о высокомерно задранном носе следователя Тифиса и неожиданно сравнивающей его с легендарным Икаром; голос Васы перебивала реплика отца, живописующего мне драку Елены и Жанны у него под носом, а все эти монологи перекрывали надменный голос Сержа, успокаивавшего кого-то по телефону, вульгарные реплики Жанны, направлявшейся на ночной променад, и уже не помню чьи истошные крики при виде шипящих на столе «Олимпикуса» змей, стремительно расползавшихся в разных направлениях.
В какой-то момент своих размышлений я мимолетно пожалел, что не экстрасенс, не мастер телекинеза и не колдун, в чьих силах без проблем перелетать с места на место, становясь невидимым свидетелем драм и диалогов. Как бы было замечательно, если бы я мог, погрузившись в состояние транса, поймать волны чужих мыслей, остановившись на размышлениях виновного в истории со змеями! Я просто сидел бы, закрыв глаза, а передо мной вырисовывался бы силуэт человека, который оплачивает широкогрудому парню доставку жутковатого клубка на стол ресторана…
