Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
1) чему обучать, что проповедовать народу;
2) какие меры воздействия использовать в различных ситуациях.
Когда закона недостаточно, то человек, ставший «неудобным», физически устраняется, для чего существует множество способов: не обязательно судебное разбирательство, есть несчастные случаи, хирургические операции и т. п.
Командующая система никогда не прибегает к мафии или оружию. Когда она использует их, то это означает, что она создает алиби для проведения других, более серьезных операций, чтобы сохранить свой status quo.
Ум системы не представляет собой зло: он следует логике, которую считает правильной с точки зрения собственного заработка и заработка всех остальных, то есть логика предоставления работы, достижения мира, определенного спокойствия. Предоставленный самому себе народ может опуститься до животного уровня, то есть законы, полиция и подобные меры необходимы.
Тот, кому удается достичь координат власти, устанавливает правила в доброй вере и со здоровыми убеждениями.
Ни один ум системы не устанавливает правил для совершения зла, убийства или по причине расизма. Все правила основываются на логичной экономии, обеспечивающей защиту группы. Под системой я имею в виду не государство или партию, а логическую форму, определяющую и управляющую внешне проявленной властью, которую мы и называем государством, законами, судьями, налогами.
Законы не могут определить и гарантировать абсолютный порядок. Они являются инструментами, доступными как преступнику, так и законопослушному гражданину. Мы называем преступниками тех, кто не приспосабливается явным образом. Законы – это лишь слова, которые определяют очередную власть исторического ее представителя или победного события.
1.6.
Система – это органиграмма, силлогическая[52]машина, математическая форма, которая действует с помощью абсолютных принципов, в том смысле, что возможно добавление лишь того, что соответствует предыдущему. Все, что соответствует идентичности определенного принципа, принимаемо, рационально, легально, одобряемо. Все, что не соответствует идеологии определенного принципа идентичности, – ошибочно, является анафемой, противоречием, исключается из игры.
Система – это силлогическая машина, способная отбирать (различать то, что ее, и то, что не ее), метаболизировать и стабилизировать все в интересах интенциональности исторической индивидуальности. Создается дело в согласии с условиями ума, управляющего властью.
В сущности, органиграмма – это типология формы, которая определяет власть. Изначально ум, обладающий властью, не имеет определенной формы. У него есть интенциональность, импульс, амбиция. Разум без амбиции ничего не стоит. Амбиция уточняет силу, потенциал. Вместе сила и амбиция придают форму, с помощью которой исторически определяется власть предприятия, фирмы, группы.
Историческая очевидность показывает, что никакие государственные интересы не могут продемонстрировать вечную объективную этику экзистенциального становления.
Очевидность истории показывает, что любые государственные интересы в долгосрочной перспективе оказываются ошибочными или функциональны на протяжении определенного периода, следовательно, изменчивы, склонны к упадку. Никакие государственные интересы не учитывают вечного закона жизни.
Поскольку эти интересы представляют собой лишь средства, то есть определенное право, действующее позитивным образом в данный момент, историческую модель, которая в лучшем случае окажется действующей, мы должны сделать вывод, что даже лучшие государственные интересы являются временной версией локальной функциональности.
1.7.
Какая логика эксклюзивным образом оправдывает государственные интересы? Как только они появляются (не важно, кто положил им начало – народ или другие силовые группы), кто или что оправдывает существование государственных интересов, если это не согласие народа?
Государственные интересы поддерживаются и контролируются монополией насилия, в частности физическим, юридическим[53], экономическим, идеологическим насилием. Это четыре ключевых качества государственных интересов.
Монополия этого насилия является корнем, правом, критерием, поддерживающим государственные интересы. Ум, способный управлять этой монополией, управляет государством: создает государство, закон, общество. Речь идет не об этическом, онтическом, интеллективном разуме, а об историческом разуме. Тот, кто достигает власти и способен ее контролировать, до тех пор пока он ее удерживает, пишет историю и общество. Точно так же, как владелец малого предприятия придает предприятию желаемый образ до тех пор, пока он является его главным акционером. Точно так же и собственник и главный редактор газеты устанавливает правила синтаксиса и отбора новостей для своего издания.
Таким же образом до тех пор, пока ум власти удерживает эту монополию, разделенную на четыре части (физическое, юридическое, экономическое и идеологическое насилие), он определяет то, что справедливо, каким должно быть знамя и на каком языке говорить, то есть устанавливает правильные манеры и мнения.
Из этого следует, что умом и критерием власти является тот, кто в большей степени определяет эти четыре элемента насилия. Самый влиятельный «акционер» этих четырех элементов в истории творит историю. Например, медицинское исследование проводится в соответствии с желаниями капитала и государственными интересами.
Под государственными интересами не нужно подразумевать президента страны, первого министра, парламент. Парламент – это всего лишь часть, которой управляет ум власти. Парламент должен утвердить или отвергнуть то, что было уже предписано. Сколько раз вы слышите в теленовостях, что создается комиссия или закон, но разве они доходят когда-нибудь до парламента? Они и не должны дойти, потому что в парламент попадает лишь то, что соответствует установленной идентичности того ума, который контролирует четыре формы экзистенциального насилия.
Очевидно, что любое расхождение или оппозиция очередной монополии (определяемой как «Кока-кола», «Мерседес» и т. п.) находится под угрозой физической расправы. Парламентарий, крупный судья, талантливый человек, представляющий ценность для общества, если не согласуется и не знает о существовании этой монополии, незамедлительно будет выведен из игры. Таким же образом все происходит в мире спорта. Например, футбол на сегодняшний день является бизнесом, затрагивающем высокую экономику и политику. Субъект устраняется не потому, что он ошибся, совершил проступок или оказался неспособным, а потому что выбился из системной органиграммы, наделенной властью. Отличающийся должен быть устранен, чтобы сохранить идентичность исторического критерия, без которого утрачивается и монополия власти: как только «Кока-кола» перестает быть «Кока-колой», или как только она утрачивает экономическое первенство, она исключается из игры и больше не существует. Она ценна до тех пор, пока существует, командует, но, пока она существует, «Кока-кола» навязывает свою идентичность.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
