Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
Чтобы не поддаться разразившемуся ажиотажу, прислушаемся и к иным точкам зрения по данному вопросу. Тем более, что публикуются они в основном в малотиражных научных изданиях, внимания широкой общественности никогда не привлекавших. Их суть можно резюмировать, перефразировав упрек, адресованный в свое время еще Фрейду: «Все верное из того, что им сказано, не так уж и ново, а все новое – вряд ли верно».
Сама по себе идея о множественности проявлений человеческого ума отнюдь не нова. Еще в рассуждениях одного из пионеров интеллектуального тестирования Э. Торндайка можно найти упоминания о так называемом социальном интеллекте, который он определял как «способность понимать людей и управлять ими, поступать разумно в человеческих отношениях». В понимании Торндайка социальный интеллект выступал не в качестве ума как такового, а являлся приложением общего интеллекта к сфере человеческих отношений.
В 1983 г. (за 12 лет до Гольмана!) американским психологом Говардом Гарднером была предложена множественная модель интеллекта, включавшая в себя семь (ныне он их насчитывает уже девять, допуская существование еще и большего количества) относительно независимых сторон человеческого ума, в том числе интерперсональный интеллект («способность распознавать настроения других людей, их побуждения и прочие душевные состояния»), а также интраперсональный («способность отдавать себе отчет в своих чувствах и полагаться на них в руководстве своим поведением»). В одной из недавних работ Гарднер указывает: «Две последних способности могут рассматриваться вместе как основа эмоционального интеллекта (хотя, по моей версии, они сосредоточены главным образом на познании и понимании, нежели на чувствах)». Тем самым Гарднер корректно подчеркивает, что концепция эмоционального интеллекта принадлежит не ему, а его собственная трактовка несколько иная. Выходит, надо согласиться с многоголосым хором, приписывающим приоритет Даниэлю Гольману?
Вовсе нет!
Идею и само понятие эмоционального интеллекта газетный обозреватель Гольман беззастенчиво позаимствовал, а потом еще и до неузнаваемости исказил из популистских соображений. Концепция эмоционального интеллекта, действительно, существует в психологической науке, но принадлежит она вовсе не ему и совсем не похожа на ту очередную панацею, которую он и его многочисленные последователи впаривают по всему миру доверчивому обывателю. «Распространенное представление об эмоциональном интеллекте сильно отличается от научного», – утверждает психолог из Университета Нью–Гэмпшира Джон Майер, который в соавторстве со своим коллегой из Йельского университета Питером Саловэем за несколько лет до Гольмана и ввел это понятие в научный обиход.
Разумеется, любая научная идея, просочившись из академической башни на базарную площадь, претерпевает изменения. В данном случае интересно, как именно изменилось данное конкретное понятие и как эти изменения способствовали его невероятной популярности.
Майер и Саловэй рассказывают, что сама идея возникла у них еще в 1987 г. в ходе неформальной беседы. Тогда Саловэй приобрел первый в своей жизни собственный дом и попросил своего старого товарища Майера помочь в его обустройстве. За бытовыми делами разговор естественным образом зашел об их нынешних профессиональных интересах – один занимался изучением эмоций, другой – интеллекта. Спонтанно возникло желание сопоставить то, что прежде принято было лишь противопоставлять, – эмоции и интеллект. Так неожиданно родился совместный исследовательский проект, предварительные результаты которого были опубликованы соавторами в виде двух статей в 1990 и 1993 г. Как и большинство научных публикаций, эти статьи широкого резонанса не вызвали. Но они попались на глаза предприимчивому обозревателю Гольману, который почувствовал в них золотую жилу. Он обратился к Майеру и Саловэю с предложением: если они не намерены развить свои идеи в книге, то такую книгу мог бы написать он сам. Соавторы великодушно согласились, только попросили Гольмана дать ссылку на источник своего вдохновения. Просьбу он выполнил несколько своеобразно – на 47–й (!) странице его книги имена Майера и Саловэя упомянуты вскользь. Сегодня Майер сетует: «Знал бы я, во что это выльется, – непременно написал бы книгу сам». И сожаление тут касается не только упущенных миллионов, но и искаженной идеи. Что же имели в виду сами авторы идеи?
По их мнению, хотя эмоции и интеллект считаются антагонистами, препятствующими функционированию друг друга, на самом деле они взаимосвязаны, переплетены и в ряде случаев (но не всегда) довольно тесно взаимодействуют. «Человеческое мышление, – резюмирует Майер, – не ограничивается рассудочной калькуляцией. На высших уровнях своего поведения, при принятии ряда ответственных решений человеку необходимо отдать себе отчет в своих чувствах и сопоставить с ними гипотетическое решение. И когда мы говорим о человеке, что он романтичный, добросердечный или недружелюбный, мы подразумеваем его особый, чрезвычайно сложный способ обработки информации. И эти процессы далеко не так формальны, как, например, при построении силлогизмов». Взаимовлияние протекает и в обратном направлении – эмоции порой обогащают мыслительные процессы, помогают подметить неожиданные альтернативы, сделать лучший выбор и т. п. Но авторы при этом подчеркивают: хотя взаимосвязи эмоций и интеллекта очень разнообразны, лишь некоторые из них делают нас по–настоящему умнее. И эту довольно ограниченную сферу взаимного пересечения и влияния они определили как эмоциональный интеллект.
Совершенно очевидно, что поп–концепция, принесшая успех Гольману, имеет мало общего со своим научным прообразом. Воспользовавшись чужим термином, Гольман объединил в одном понятии множество разнородных особенностей, фактически представив под эгидой эмоционального интеллекта портрет симпатичного, обаятельного человека, приятного во всех отношениях, чего Майер и Саловэй совсем не имели в виду. Да и популистская формула «Успех на 80% зависит от эмоционального интеллекта» – это его собственное изобретение. Вернее – выдумка, ибо никакого научного подтверждения она не имеет. Ссылки на проводившиеся исследования нельзя признать корректными хотя бы по той причине, что среди обследованных сотрудников АТ&Т весьма высокий IQ имели практически все – это и было критерием их отбора в солидную компанию. Настоящие научные исследования до сих пор не дали подтверждения того, что от высокого EQ вообще хоть что‑нибудь зависит. Конечно, человека, умеющего идти на компромисс, держать себя в руках, оптимистичного и жизнелюбивого, приятно иметь своим товарищем или сотрудником, но нет никаких достоверных свидетельств того, что эти качества способствуют карьерному росту и прочим социальным успехам. Напротив, достоверно доказано, что такие качества, как экстраверсия и высокая мотивация достижения, практически не сказываются на реальных достижениях даже в таких областях, где наверняка должны бы – например, в области активных продаж.
Уязвимы для критики и опросники, выявляющие коэффициент эмоциональности. Составлены они в чисто газетном духе. Ответы – это фактически самоотчеты тестируемых о своих состояниях. Это все равно, что составить тест IQ из вопросов типа «Умны ли вы?»
Крайне сомнительным представляется также возможность значительного повышения EQ за счет специальных обучающих процедур, особенно в детском возрасте (хотя соответствующие программы уже внедрены в сотнях американских школ). Фактически обучаемым предлагается отработка «правильных» способов эмоционального реагирования и управления своими чувствами. Вот только какие считать правильными?
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 33
