Книга Пороки - Евгения Савченко

Ночь с 12 на 13 октября

Расправляя длинные волосы Юлия по его гладким плечам, я вспомнила выражение лица Наркомана, когда он, с призрением глядя на Серого Кардинала, бросил мне тяжелую связку ключей с деревянным брелком:

— Улица Свободы, двенадцатый дом. Желто-медный крестовый ключ от двери, выкрашенной зелёной краской на пятом этаже.

Юлий тогда ещё невесело ухмыльнулся, задав шутливый вопрос:

— И чем же я обязан тебе за такую неоценимую услугу?

— Кажется, люди называют это «медвежьей услугой», так что учитывай подтекст, — Наркоман недовольно поморщился. — Даже не знаю, что лучше попросить у тебя взамен: чтобы ты отпустил Сатиру, как того желает Фред, или чтобы ты не впутывал эту девушку.

— Я не собираюсь никого не во что впутывать, — Юлий насмешливо покачал головой. — Мне кажется, ты напрасно переживаешь.

— Тебе кажется.

Эти последние слова, произнесенные мрачным Наркоманом, несмотря ни на что, оставили неприятный осадок в моем сознании. Оставили зародыши маленьких, незримых сомнений, без которых я была бы уверена, что всё идет именно так, как и должно быть.

— Юлий, — я поцеловала его в плечо, слегка массируя белую кожу на спине. — Это его квартира? Наркомана?

— Для чего тебе обязательно нужно всё знать, скажи мне? — Умиротворенный, усталый любимый голос не позволял сомнениям развиваться, оставляя их на уровне одноклеточных беспозвоночных созданий.

— Ты знаешь, я читала, что если человек не хочет отвечать на вопрос, он именно так и должен переспросить: «зачем тебе нужно знать это?».

— Хорошо, — Юлий потянул за простыню, в которой запутались мои ноги, и усадил меня напротив себя. — Да, это квартира, где обычно живет Наркоман.

— Что значит «обычно живет»? Он где-то живет ещё и «необычно»?

— Послушай меня, — властные руки, трепавшие мои волосы, стали чуть более ласковыми. — Ему всё равно. Он же наркоман. Поваляется пару дней на пороге моего дома, ему не привыкать.

— Пару дней? Что будет потом, Юлий?.. — Меня немного беспокоила его беспечность и самоуверенность. Мы, почему-то, не остались в Доме, Где Никогда Не Запирается Дверь. Для того, чтобы провести ночь со мной, Юлий попросил у Наркомана его квартиру, Сатира не сказала ни слова, она вообще к нам не выходила после нашего возвращения в дом. Ни скандалов, ни криков, ни ссор, никаких склок. Всё гладко и шёлково, будто так и нужно.

— Невыносимая, — Юлий сжал мне бедра руками, усадив поверх себя. Проклятая простыня потянулась было за мной, обмотавшись вокруг лодыжки, но Серый Кардинал резким рывком, сорвал её и швырнул на пол. Нежностью то, что мы вытворяли на истёртом матрасе, назвать было никак нельзя.

— Сатира, она тоже любила?.. — запнувшись, я поняла, что не смогу подобрать точное определение всему, что между нами теперь происходило.

— Не надо, не говори о ней, — в секунду я оказалась на матрасе под горящим, липким от пота телом. Низ живота уже заразился его пожаром, казалось, по моим венам бежит кровь Юлия. А он дышал ровно и протяжно, лишь иногда прикрывая помутненные глаза веками, чтобы потом снова взглянуть на меня своим темным, влекущим взглядом. Он уже причинял мне боль, и это не удивляло меня.

Когда по ногам от усталости побежали судороги, Юлий сильнее прижал меня к себе. Мне ничего не оставалось делать, как переждать боль, уцепившись руками за его волосы. Минуту спустя он растирал мне ладонями ноги, пока я ещё вся дрожала.

— Прости, я позабыл о кое-каких мелочах, — Юлий чуть виновато улыбнулся. — Ты же обычно предпочитаешь девушек.

— Дело вовсе не в этом… — Я подтянула к себе одеяло, укрываясь, словно моя дрожь была от холода: — Я выбираю для себя не определенный пол, а определенного человека. Никки была мне очень близка, я думаю, что ты это понимаешь.

— Ну, а я? — Его глаза заинтересованно сузились, внимательно рассматривая моё лицо. — Неужели и я тебе так же близок, скажи мне?

— Не совсем… — Мне пришлось на мгновение задуматься, чтобы понять, как именно выразить то, что я хочу ему объяснить: — Мне бы хотелось знать кое-что, ты сможешь мне ответить?

— Я попробую.

— Расскажи мне, что ты чувствуешь? — Я ответила ему таким же заинтересованным взглядом. — Когда сжимаешь меня в объятиях, когда чувствуешь, как я прикасаюсь к тебе, что ты чувствуешь?

Некоторое время он просто молча смотрел на меня, кажется, пытался понять.

— Я имею в виду…

— Не надо, — Юлий перебил меня, кивая с расплывающейся улыбкой: — Я тебя понял. У тебя очень… любопытная… фобия, что ли… Ты предпочитаешь девушек, потому что ты сама девушка.

Мне его интерес к моей ориентации совсем не нравился:

— Я же пыталась тебе объяснить, не в этом дело…

— Послушай меня, — Юлий настойчиво сжал мои запястья. — Выбрось всё из головы. Ты там что-то себе напридумывала, и всё это совершенно лишнее.

Всего одна его фраза, и в моей голове случился обвал. Колонны самообмана, с таким трудом выстраиваемые годами, рушились под тяжестью и простотой его взгляда. Чуть отодвинувшись от Серого Кардинала, я склонила голову, рассматривая в полутьме расплывчатые очертания витиеватого рисунка на матрасе.

— Да, возможно, ты прав. Я могу понять, я знаю, что чувствует девушка, так или иначе. И даже вне постели. Я знаю, когда нужно подарить цветы, я понимаю, что она захочет съесть или получить в подарок… потому что я сама хотела бы того же самого.

— Ты боишься не нравиться, не доставлять удовольствие? — Он немного осуждающе покачал головой: — И ты не только скрыла от себя этот страх, ты ещё и облекла его в красивую обертку с надписью «главное в человеке — это душа, а не пол». Хотя, пол-то как раз и играет для тебя важную роль в выборе.