Однажды утром Анна приняла решение: попросить Штефана Брейфогеля, бывшего работодателя мужа, принять ее вместо Калеба. Она могла бы убедить его в том, что сумеет выполнять такую же работу, пусть она и женщина. Ведь Анна хорошо управлялась с лошадьми. Кроме того, она умела писать без ошибок и быстро считать. Это могло стать плюсом.
Девушка вычистила платье и попыталась вывести самые заметные пятна. Она вынуждена была использовать для мытья запасное ведро воды. Анна причесала волосы, заплела их в тугую косу и критически взглянула на свое отражение в сильно потускневшем зеркале, которое протянула ей Ленхен.
— Ты действительно хочешь это сделать? — спросила младшая сестра. Ее глаза округлились. — Ты действительно хочешь узнать, можно ли тебе работать вместо Калеба? Но он же мужчина!
— Но он же мужчина, — передразнила ее Анна, чтобы скрыть неуверенность.
Она подняла голову и недовольно взглянула на Ленхен.
— А что еще мне остается делать? — резко переспросила Анна. — Может, мне подождать, пока госпожа Вильмерс изменит свое решение или на нас с неба вдруг посыплется манна небесная? Этого не случится, и ты это прекрасно знаешь.
Анна быстро огляделась в маленькой комнате и почувствовала, как в ее душе накапливается злость. Повсюду были видны признаки запущенности. Но разве так было не всегда? Разве не это заставляло их семью все время держаться вместе? Нет, ни ее мать Элизабет, ни сестра Ленхен не были достаточно сильными, чтобы преодолеть невзгоды. Когда Анна задумалась над этим, она поняла, что день ото дня они приближались к тому, чтобы сдаться. Если уже не сдались.
Но этого она не допустит. Она будет бороться — за семью и особенно за Калеба. Он-то уж точно не заслужил такой жизни.
Анна сжала губы и проглотила резкие слова, которые готовы были сорваться с языка.
— Ты пойдешь со мной? — коротко спросила она. — Тебе тоже нужно подыскать что-то, вместо того чтобы бездельничать.
Ленхен тут же вскочила. Наверное, тон сестры ее насторожил.
«Как она слаба, — подумала Анна с презрением, — она научилась реагировать на чужие приказы».
Они поспешили в направлении Сан-Тельмо, в квартал, где жили самые зажиточные горожане. Его основали как место отдыха для торговцев по пути с Плаца-де-ла-Викториа в порт Ла Бока. По дороге девушки не проронили ни слова. В такую рань на улицах было мало людей. Кто-то спешил на работу, несколько ночных гуляк брели на нетвердых ногах домой. К стене дома прислонился мужчина, да так в пьяном угаре и уснул.
Если бы сестры подняли головы, то они заметили бы, как над крышами домов разгорается утренняя заря. К этому времени жара немного спала. Наступил март — последний месяц лета. Анна скрестила руки и, погрузившись в собственные мысли, следовала за быстро шагающей Ленхен. Часто во время плавания она представляла себе, как начнет новую жизнь вместе со своей семьей. Анна представляла, как будет делиться впечатлениями и переживаниями с младшей сестрой. Мечтала о том, что их жизнь будет лучше, чем на родине. Лучше. Но ничего не изменилось к лучшему, ничего.
Анна стиснула зубы и едва удержалась на ногах, когда Ленхен вдруг остановилась. Она указала на чистое, отремонтированное здание с большими воротами и вывеской предприятия по аренде экипажей «Брейфогель и сын». Ворота немного приоткрылись, и можно было увидеть двор, где, несмотря на ранний час, царило оживление. В переулок въехал всадник. Он задел вывеску рукой, и та закачалась и тихо заскрипела. Анна впервые вздрогнула от страха и обернулась к сестре.
— Спасибо, малышка.
На мгновение девушка замешкалась, затем быстро обняла сестру и решительно направилась внутрь.
Ленхен с серьезным видом кивнула.
— А потом и я пойду. Может, мне тоже повезет, — сказала она и добавила: — Желаю тебе удачи.
Анна кивнула. Она чувствовала, что удача ей сейчас понадобится.
Бросив на сестру прощальный взгляд, Анна шагнула за ворота. Ее взору открылся большой чистый двор, обсаженный деревьями. Еще одна вывеска красовалась над конторой. На солнце перед главным входом стояла скамья. Сразу за ней были конюшни — Анна поняла это по звукам, которые доносились оттуда: фыркали лошади. Мужчины переговаривались друг с другом. Какой-то паренек вывел роскошного, но довольно нервного вороного жеребца, и подошел к хорошо одетому молодому человеку, который взглядом знатока оценил животное.
Анна не могла отвести взгляд от жеребца. Ей всегда нравились лошади, а этот конь был самым красивым из тех, кого она когда-либо видела. У жеребца была небольшая голова и изысканно подстриженная грива. Он был поджарым, изящным, с длинными ногами. Анна предположила, что у животного есть примесь арабских кровей, хотя и видела арабского скакуна лишь однажды. Сейчас она не отрываясь смотрела на коня.
Он гарцевал, когда конюх подвел его, держа под уздцы, к молодому человеку. Наездник еще раз окинул нервного жеребца взглядом, прежде чем элегантно вскочить ему на спину. Конь тут же прыгнул вперед и замер как вкопанный, беспокойно прядая ушами. Анна вспомнила, как Калеб разрешил ей прокатиться на одной из лошадей богатого крестьянина, за которой он ухаживал. Это был добродушный гнедой мерин. Может, в тот день и родилась ее любовь к этим животным? Анне нравилось чувствовать под собой живую теплую лошадь. Она не могла сказать, как узнала, чего хочет от нее мерин. Их словно связывала невидимая нить. Конечно, за час езды она не стала великой наездницей.
Анна вздохнула и невольно подошла ближе к жеребцу. Конь, прядая ушами, повернул голову в ее сторону. Его ноздри раздувались. На Анну смотрели большие темные глаза. Потом конь тихо фыркнул, и только теперь девушка отчетливо поняла, что животное как бы зовет ее подойти поближе… Анна так и сделала.
Конь, не делая ни шагу, по-прежнему смотрел на нее. Когда Анна подошла почти вплотную, жеребец настороженно навострил уши и едва слышно фыркнул.
— Дайте я попробую, — сказал молодому человеку конюх, который вывел жеребца во двор.
Он говорил достаточно медленно, и Анна его поняла. С испанским у нее уже было намного лучше. Потом конюх произнес еще что-то, но на этот раз слишком быстро. Анна лихорадочно пыталась понять, что же должно последовать за этим. Если ее догадка была верна, то жеребец был еще необъезженным. Девушка заметила, как животное закатило глаза. Жеребец боялся.
Конюх снова сказал что-то по-испански, чего Анна не поняла. Молодой человек кивнул и попытался направить жеребца к воротам. В тот же миг конь нервно замотал головой, прядая ушами.
«Нет, — подумала Анна, — нет… Не стоит этого делать, подождите, что-то не так…» Она встала прямо перед конем и всадником и протянула руку. Животное обнюхало ее пальцы. Мягкие ноздри коснулись ее ладоней. Что-то ему не нравилось. Что-то было не так, что-то… Вот только что?
Анна пристально смотрела на жеребца. Она почти не обращала внимания на взгляды обоих мужчин, таращившихся на странную девушку, которая преградила им путь. Анне нужно было понять, что здесь не так. И потом она увидела: легкое дрожание с левой стороны, беспокойные движения передней левой ноги.
