— Черт! Ты что, по минному полю бежал?!
— Когда в спину из пулемета в упор лупят, так и по минному полю побежишь! — тяжело дыша, прохрипел Голубец.
— Что случилось? Докладывай быстро!
— Докладываю: донесли этого Лапшина до поста. Там спросили: кто? Я говорю: несем раненого бойца Лапшина, сами мы бойцы из разведгруппы майора Петерсона. Ну и Лапшин голос тоже подал. А там не сразу ответили, с паузой… Спросили: майор Петерсон с вами? Я говорю — нет. Нам: проходите. Ну, мы и прошли. А там вижу при свете фонаря: сидит на пеньке Федорцов. Я про ваши указания вспомнил и так ненароком вроде к нему переместился, чтобы финкой достать, а он вдруг — раз! И у него в руке наган! И прямо в меня дулом! Ну, тут уж я про парабеллум вспомнил… И пошла стрельба! Хорошо, у меня в левой руке граната без чеки была! Еле убёг!
Итак, Федорцов уже на базе! Отлично! Теперь я хоть знаю, что нам точно надо делать: блокировать вход на базу до рассвета. Даже если с базы есть другой выход, то за пару часов партизаны не смогут зайти к нам в тыл. А через два часа рассвет, наше спасение!
Партизаны не пытались нас атаковать. Мы лежали, блокируя тропу. У выхода с оврага я поставил пять человек, которые перехватывали разрозненные мелкие группы раненых и деморализованных партизан и, выполняя мой приказ, даже не пытались брать их в плен. Как правило, в ход шли ножи, и лишь изредка я слышал отдельные выстрелы. Отличная практика для моих людей! Действительно, они заслужили награды.
Рассвет пришел, как дар небесный: неожиданно и давно ожидаемо. Небо на востоке расцветилось, и лес вдруг наполнился призрачным предутренним светом. Теперь можно было обозреть позиции противника.
Я достал бинокль и осторожно выставил его между поросшей мхом кочкой и толстым стволом березы — так, чтобы не потревожить желтую листву. Так, теперь, зафиксировав бинокль среди листвы, надо аккуратно подтянуться и прильнуть к окулярам, чтобы ни один листок не дрогнул. Прежде чем приложиться к окулярам, я поискал глазами точку опоры для локтя. Ага, вот корень из земли вылез! Я пристроил локоть правой руки на корень и собрался прильнуть к окулярам, как вдруг почувствовал чудовищный, опрокидывающий удар в лицо и резкую боль в голове. Боль казалась невыносимой, но вдруг исчезла в странной звенящей желтизне, переходящей в черноту: я ушел из этого мира.
Глава 5
27 сентября 1942 года, Вайсрутения, основная база
отряда «Дядя Вова», 5 часов 05 минут
Федорцов держал в руках снайперскую винтовку: обычная «мосинка» со стволом улучшенного качества и оптическим прицелом ПУ. В свое время он с такой винтовки легко всаживал со ста метров десяток пуль в «царский» пятак. Сейчас дистанция для стрельбы была около ста метров, и Федорцов надеялся, что он не утратил навык.
* * *
Обрушившийся с неба огненный град оказался полной неожиданностью для Коровина и Федорцова. Едва где — то далеко впереди упали первые мины, Федорцов толкнул Коровина под корневище вывороченного штормом дерева. Там они и переждали артналет.
— Федор, а меня зацепило, — как — то виновато произнес Коровин.
На его левой ноге в районе бедра действительно расплывалось красное пятно.
— Ну ты прямо как пулеулавливатель! — проворчал Федорцов. — Сейчас посмотрю. Не дергайся только.
Он разорвал штанину и при свете фонаря изучил рану.
— Хреновое дело, — мрачно заключил он. — Два осколка глубоко в мясе. Возможно, кость задета. На ногу встать можешь?
Коровин отрицательно покачал головой.
— И за что нам такие несчастья?! — сокрушенно воскликнул Федорцов.
— Наше несчастье там, — сумрачно ответил Коровин, кивая в сторону дымящегося после артналета леса. — Где Цанава? Если мы его не найдем, то нам…
Коровин замолчал. Продолжать было излишне: за прибывшее из Москвы начальство спросят по полной. И не важно, что вместе с Цанавой под внезапным артбстрелом погиб практически весь отряд. Вопрос поставят так: где старший майор госбезопасности Цанава? И его надо предъявить живым или мертвым.
— Надо уходить на основную базу, — убежденно заявил Федорцов. — Не знаю, успел связной добраться до первой роты или нет, но первая рота будет пробиваться на основную базу. И нам надо ждать их там. Только так мы сможем сохранить отряд как боевую единицу. А остальное — как спросят, так и ответим.
Логику Федорцова невозможно было опровергнуть. За одним «но»: за старшего майора госбезопасности ответить придется.
— Цанаву надо найти, — твердо заявил Коровин, морщась от боли в ноге. — Живым или мертвым, но найти надо. Нам Москва его не простит. Немцы до рассвета в лес не сунутся.
— Каратели не сунутся. А этот Петерсон со своими головорезами наверняка к тропе подбирается. В этой тьме мы хрен кого найдем! А вот на пулю от Петерсона легко нарвемся! — возразил Федорцов. — Только когда рассветет, и имеет смысл начинать поиски. А сейчас уходим на базу!
Он подхватил Коровина, и они пошли на север, к тропе, на которую спустя час выйдет ягдкоманда СС-оберштурмбаннфюрера Герлиака.
Арьергардная команда, оставленная на базе, несла службу исправно: у появившихся возле поста Коровина и Федорцова спросили пароль. База охранялась частью партизан третьей роты, не успевшей выйти в рейд. Федорцов немедленно взял оставшихся людей под контроль и расставил их по позициям; он твердо намеревался держать оборону до тех пор, пока к базе не пробьется первая рота. Разумеется, он допускал, что связные не смогли добраться до первой роты и передать ей приказ об отмене рейда, поэтому он положил трое суток на ожидание. По окончании срока Федорцов (в соответствии с заранее разработанным Коровиным планом) рассчитывал покинуть территорию базы резервным выходом и уйти в глухой болотистый район в бассейне Припяти.
А пока он засел в крохотном блиндаже на посту между тропой и ведущей к базе гатью. Зачем? Коровину он объяснил, что «лично возглавит охрану базы». На самом деле Федорцов ждал лже-Петерсона, который стал его личным врагом.
Почему совершенно незнакомый человек становится вдруг личным врагом, чья смерть зачастую кажется дороже собственной жизни? Это невозможно понять. Но это есть. И это надо воспринять как факт реальности.
Старенький врач — волшебник Гольдштейн при помощи остро заточенного кухонного ножа вынул осколки из ноги Коровина, обработал и зашил раны, щедро напоил раненого самогоном и решительно заявил Федорцову:
— Дайте ему поспать хотя бы до утра, а там я уж смогу сказать: сможет он дальше командовать или это теперь ваше дело. А пока воюйте как — нибудь сами! Без него!
Федорцов знал, как воевать. Он прошел Халхингол и финскую, прежде чем попасть в ОМСБОН. Он молча кивнул в ответ на слова врача и ушел, чтобы организовать оборону базы.
Немцы войдут в лес только с рассветом. А до рассвета стоит опасаться только ягдкоманду во главе с лже-Петерсоном. Вот его и надо ожидать.
