Я покачал головой. Мирка сняла свою пару. Там был элемент, которого я прежде не замечал: два проводка, заканчивавшиеся плоскими металлическими клеммами. Мирка отлепила их от висков. Я с некоторым опасением последовал рекомендациям Мирки, закрепил контакты на черепе и надел очки. Все вокруг выглядело размытым. Затем лицо Мирки проступило. Я никогда не думал, что мои глаза обладают столь низкой разрешающей способностью.
— Разрешение отличное, — сказала Мирка. — Но главное в них — увеличение. Сдвиньте брови. Вот так.
Я повторил движение. Ее лицо рванулось ко мне. Я вскинул руки, а Мирка смеялась.
— И наоборот — для уменьшения. — Она помогла мне сесть прямо. — Поняли?
Я выбрал в лаборатории угол и резко приблизил его. Там валялась скрепка — большая, как будто я стоял над ней на коленях. Я приближал и удалял, выискивая мелкие предметы и увеличивая их. Не уменьшая ничего, я повернул голову, и к горлу подступила тошнота. Значит, плохая мысль. Удаляем, поворачиваемся, приближаем.
— Вам обязательно сделают такие же, — сказала Мирка. — Если попросите. Сделают в Гамме.
— Это придумала Гамма? — Я снял очки. Мир потускнел.
— Гамма вовсю занимается периферией, — кивнула она.
Я лег. Мирка наполнила шприц морфием. Я ничего не имел против экспериментов Гаммы. Я сам им это и поручил. Но сомневался, что хотел от них очки. Почему — я не знал. Пока Мирка вводила мне в вену раствор, я гадал: не потому ли, что их придумал не я? Отдел, конечно, работал не на меня одного. Он разрабатывал коммерческую продукцию для потребительского рынка. Когда Кассандра Котри объясняла мне правила, меня все устраивало. Но теперь уже я не был уверен, что они мне нравятся.
Я поднялся в лифте на четвертый этаж корпуса С, где находился кабинет Кассандры Котри. Она уже несколько раз приходила в лабораторию, но я всегда либо плавал в дурмане, либо был поглощен каркасами — мы так и не поговорили. Я знал только, что она приводила на экскурсию начальство.
Я катил по ковру настолько толстому, что у меня заболели руки. Корпус С был красив. Весь комплекс «Лучшего будущего» выглядел привлекательным, но в утилитарном, конструкторском смысле, когда красота равна простоте. Мы предпочитали прямые линии и параболические кривые, никакого просачивания чего-то во что-то. Здесь же буйствовали краски. Я не был большим поклонником искусства, но все же чуть расслабился.
Кабинет Кассандры Котри находился на пересечении коридоров. Время встречи было назначено заранее, но я пришел раньше и задумался, не пройтись ли пока туда-сюда.
— Чарли! — Кассандра Котри вышла из-за стола и пригласила меня войти. — Спасибо, что нашли время.
Она прикрыла за мной дверь. Кабинет был невелик и весь завален толстыми книгами. Имелась низкая софа, картина с изображением круга и компьютер — скорее стильный, чем мощный. Окон не наблюдалось.
— Выпьете чего-нибудь?
— Нет. Спасибо.
Она привалилась задом к столу и скрестила руки. Белокурые волосы блестели в искусственном свете, вбирая ультрафиолет.
— О вашей работе говорят только хорошее. Все крайне взволнованы. Это делает вам честь. Как руководителю.
— Я ничего в этом не смыслю.
— Не скромничайте. Я знаю, что вы не считаете себя таковым. Но вашим сотрудникам не нужен надсмотрщик. Им нужен вдохновитель интеллектуального толка. Тот, кто воспламенит в них негаснущее желание творить. И такой человек — вы.
Я поерзал в моем инвалидном кресле.
— Послушайте меня. Для продвижения по служебной лестнице необходима самооценка. Кто-кто, а я-то знаю. При первом разборе моей деятельности начальница сказала: «Кассандра, вы прилежны, умны, мотивированы и трудолюбивы, но придется научиться довольствоваться меньшим, чем совершенство». Тогда я не согласилась, но она была права. Я была вынуждена научиться принимать то, что не все работают с моей отдачей. Что результаты, которые мне кажутся неприемлемо сырыми, на самом деле вполне приличны и вредно устраивать масштабные разбирательства, доводя людей до слез и угроз уволиться. И знаете что? Это умение пригодилось мне не только как менеджеру, но и как личности. Потому что раньше я была, скажем, несколько одержима. — Она улыбнулась. — Вы никому не сказали о моей диастеме?
— О чем? — Тут я вспомнил о щели между ее зубами. — Нет.
— Спасибо, Чарли. Я говорила по секрету.
— Гм, — хмыкнул я. — Вообще-то, я хотел обсудить с вами пальцы.
— Слушаю, — кивнула она.
— Ими занималась Гамма. Они начали сами. Я лишь хотел, чтобы они перестали собачиться с Бетой. Но они сделали кое-что интересное, и теперь у нас есть рука. Действующая. Ею можно заменить обычную руку. Она несовершенна — в основном из-за отсутствия чувствительности, но есть и преимущества. Она сильнее. И многофункциональна. Например, можно подсоединить к пальцу спектрограф, чтобы ощущать электромагнитные волны. В нашей работе это было бы очень полезно. И все ее элементы поддаются апгрейду. Поэтому перед нами открывается много возможностей для усовершенствования.
— По описанию — то, что нам нужно.
— Я так и подумал. И она уже готова. К испытаниям.
— Вы хотите, чтобы я нашла человека, которому нужен ручной протез?
Я покачал головой:
— Я могу обойтись сам.
— Вы можете… вы хотите сказать…
— Я могу заменить свою руку.
Кассандра Котри некоторое время молчала.
— Весьма благородно с вашей стороны, Чарли. Но я думаю, мы найдем испытателя.
— Не возражаю.
— Могу лишь… поблагодарить вас. Но вы не можете испытывать на себе все ваши бионические новинки. — Она улыбнулась. — Или можете?
— Вполне, — ответил я.
— Чарли, вы выполняете уникальную работу. Руководство не нарадуется положению дел. Я тоже. Откровенно говоря, мне поначалу казалось, что проект закончится катастрофой. Хорошо, не катастрофой — полным бардаком. Но вы взяли и опровергли мои опасения. Так что давайте… продолжим делать то, что делаем. А я найду человека, которому нужна рука. Договорились?
Я молчал.
— Вот и славно, — сказала она. — На том и порешим.
Мы провели живое испытание нервного интерфейса. Оказалось, что ноги от Альфы сгибались недостаточно для того, чтобы иголки не выдергивались при каждом движении, а потому я в итоге переключился на разработку Беты. Этот мой шаг спровоцировал страхи и торжество, так как после фиаско с колесами Бета плелась в хвосте. Но дело было в технологии. Ноги от Беты весили в два раза меньше и были сделаны из стали-серебрянки: из всех моделей они больше всего напоминали настоящие ноги. Не считая ступней-копыт. Копыта нас полностью устраивали. Я подсоединил иглы; двое лаборантов вставили меня в ноги от Беты и придали вертикальное положение. На этой стадии еще ничего не включали. Ассистенты покинули помещение и начали собираться за зеленым стеклом Стеклянного кабинета. Я нервничал. Не столько потому, что собирался проверить, как будет выглядеть прямое подключение мозга к паре самоходных искусственных ног, сколько из-за наплыва зрителей. Большим пальцем я нашарил пусковую кнопку и положил другую на аварийный выключатель. Взглянул на Стеклянный кабинет, и Джейсон ответил жестом: все в порядке. Случись что с пусковой кнопкой или аварийкой, он был готов отключить питание дистанционно. Все это было излишне, так как мы подали на ноги лишь десятую долю мощности. И тысячу раз проверили их на виртуальной модели. Сюрпризов сегодня не будет.
