Джанквист. Я его убил! Я убил Бьорна Фолкнера, Господи, пощади меня! Я помог этому типу его убить! (Показывает на Уитфилда, потом подскакивает к столу секретаря, хватает Библию и с безумным видом поднимает ее над головой, крича так, что это производит впечатление истеричной клятвы.) Всю правду, да поможет мне Бог!.. Я не знал! Но теперь понял! (Показывает на Уитфилда.) Он убил Фолкнера! Потому что он лжет! Он знал про десять миллионов долларов! Потому что я ему сказал!
Стивенс кидается к нему.
Флинт. Но, подождите, любезный, вы же не можете…
Стивенс (поспешно). У меня все, мистер Уитфилд.
Флинт. Вопросов нет.
Уитфилд отходит на свое место.
Стивенс. Встаньте, куда следует, мистер Джанквист. (Джанквист подчиняется.) Вы сказали мистеру Уитфилду про перевод денег?
Джанквист (истерично). Он много раз меня спрашивал про эти десять миллионов — на что они пошли. Я не знал, что это секрет. В тот день… я сказал ему… про Буэнос-Айрес. В тот день… в полдень… шестнадцатого января!
Уитфилд. Что это за сговор?
Стивенс. Вы сказали Уитфилду? В полдень?
Джанквист. Сказал, Господи, сжалься надо мной! Я не знал! Я бы жизнь отдал за герра Фолкнера! И я помог убить его!
Стивенс. У меня всё.
Флинт. Вы были наедине с мистером Уитфилдом, когда сказали ему об этом?
Джанквист (изумленно). Да.
Флинт. Так что ваше слово против слова мистера Уитфилда?
Джанквист (пораженный внезапной мыслью, невнятно). Да…
Флинт. У меня все.
Джанквист возвращается на свое место.
Стивенс. У защиты всё.
Судья Хиф. Еще свидетели?
Флинт. Нет, Ваша честь.
Судья Хиф. Защита может выступить с заключительным словом.
Стивенс. Ваша честь! Господа присяжные! Вы здесь, чтобы решить судьбу женщины. Но под судом сегодня не только женщина. Прежде, чем вы вынесете приговор Карен Эндр, подумайте над приговором Бьорну Фолкнеру. Верите ли вы, что он был из тех людей, что кланяются, берут назад свои слова и пресмыкаются перед другими? Если вы думаете так — она виновна. Но если вы верите, что в нашем печальном, бездушном мире может родиться человек, в венах которого бурлит жизнь, — негодяй, мошенник, преступник, назовите, как хотите, но все-таки завоеватель, — если вы цените силу, которая сама собой движет; смелость, которая сама собой командует, дух, который сам оправдывает себя, — если вы способны испытывать восхищение по отношению к человеку, который, какие бы ошибки ни совершил формально, никогда не предавал своей сущности: чувства собственного достоинства; если глубоко в душе вы ощущаете тягу к величественному и к чувству жизни у живых, если вам знаком тот голод, который не удовлетворит посредственность — тогда вы поймете Бьорна Фолкнера. А если поймете его — поймете и женщину, бывшую ему жрицей. Кто здесь подсудимый? Карен Эндр? Нет! Это вы, дамы и господа под судом, вы, кто сидит сейчас в суде. Это на ваши души будет пролит свет, когда решение будет оглашено!
Судья Хиф. Теперь окружной прокурор может подвести итог.
Флинт. Ваша честь! Господа присяжные! Вопреки обыкновению, я согласен с адвокатом защиты. В этом деле друг другу противопоставлены два типа личности — и ваш приговор должен будет зависеть от того, какой стороне вы предпочитаете верить. Защита просит вас принять сторону мошенника, шлюхи и гангстера, а не человека, который является образцом общественной порядочности, и женщины, которая соответствует вековым идеалам женственности. На одной стороне вы видите жизнь, наполненную работой, долгом и добродетелью; с другой — крушащий все на своем пути паровой каток потворства плотской похоти и эгоистических амбиций. Я согласен с адвокатом защиты в том, что суждение по этому дело будет вершиться глубоко в ваших душах. Если вы верите, что предназначение человека на земле в чем-то большем, чем получение удовольствия; если верите, что любовь — это больше, чем свободный секс, что любовь не ограничивается спальней, но и простирается на семью и ближних; если верите, что самоотверженное служение другим — по-прежнему наивысший идеал, которого может достигнуть человек, тогда вы поверите и в то, что простая добродетель сильнее высокомерия и что такие люди, как Бьорн Фолкнер, должны склонить перед ней голову. Пусть ваш вердикт расскажет нам, что никто не поднимет голову слишком высоко, если выбивается из наших повседневных норм!
Судья Хиф. Господа Присяжные, сейчас Пристав отведет вас в помещение для присяжных. Я прошу вас тщательно обсудить свое решение. Вы решите, виновна или не виновна Карен Эндр в убийстве Бьорна Фолкнера.
Пристав уводит присяжных из зала суда. Свет на сцене гаснет. Затем луч прожектора выхватывает из темноты разных свидетелей, одного за другим, они повторяют самые важные слова своих показаний — быстрый повтор некоторых противоречивых утверждений свидетелей с двух сторон, который дает публике возможность заново увидеть ключевые моменты, как бы моментально сменяющиеся кадры дела, по которому выносит решение суд присяжных.
Пятно света высвечивает только лица свидетелей, одно за другим, поочередно.
Доктор Кирклэнд. Меня вызвали, чтобы осмотреть тело Бьорна Фолкнера. Я обнаружил полностью искалеченное тело.
Хачинс. Ну, он был под мухой. Он на ногах еле стоял, и другим джентльменам пришлось его держать. Они его еле в лифт впихнули.
Фон Флит. Она приподнимает тело мужчины над перилами. Мужчины в вечернем костюме. Фолкнера. Он без сознания. Не сопротивляется. Она со всей силы толкает его. Он падает на тротуар. Вниз. На улицу.
Суини (читает). «Я нашел только две прекрасные вещи: богатство, которое у меня есть во всем мире, и Карен Эндр».
Магда. Он заказал ей платье из платины… Она носила его на голое тело… И если оно обжигало ей плечи, она хохотала, как язычница — а она язычница, а он целовал ожог, как хищный тигр!
Нэнси Ли. Мы откинули материальные заботы со всеми их последствиями: гордыней, эгоизмом, амбициями, желанием подняться выше своего ближнего. Мы хотели посвятить свою жизнь духовным ценностям. Планировали уехать из города, влиться в скромное сельское общество, быть как все.
Уитфилд. Я не сомневаюсь, что с моей деловой проницательностью смог бы предотвратить его крах — если бы Фолкнер был жив.
Чендлер. Что письмо было подделано маловероятно, но не невозможно.
Джанквист. Герр Фолкнер пожал плечами и сказал легкомысленно: «А, покончу с собой». Герр Уитфилд так странно и холодно на него посмотрел и сказал очень тихо: «Если это сделаешь, не сомневайся, что поступаешь правильно».
