— Так что вам, Роман, я думаю, — деловито подвела Юля черту под разговором, — очень стоит нащелкать с Валюши разных отпадных фоток и показать где надо!
Только обязательно в белье, которое мы продаем!
Роман хмыкнул:
— А как же иначе?
Похоже, что вопрос был решен и согласован за несколько минут, мнением Валентины по этому поводу никто не поинтересовался.
— Вы что?.. — наконец прошептала Валентина. — Вы.., с ума сошли?!
И бросилась вон из приемной, задохнувшись слезами обиды. Ей казалось, что еще никто никогда не унижал и не оскорблял ее сильнее и страшнее. Юлька в испуге кинулась за ней.
— Я увольняюсь! — закричала ей в лицо Валентина судорожно хватая чистый лист бумаги для заявления. — И провалитесь вы все здесь пропадом с вашим бельем!
— Сушечка, прости меня! — вдруг громко заревела, очевидно за компанию, Юлька. — Я такая дурная и часто несу настоящую околесицу! Но ты мне очень нравишься! И ты вправду очень красивая!
И умная, образованная! Ты так здорово придумываешь и пишешь свои рекламки! — Она по-детски горько и чуточку завистливо вздохнула сквозь слезы. — Не бросай нас! Я не хочу, чтобы ты ушла!
Пусть лучше Жанка уволится! Давай ее вместе выгоним!
— Уволится она, как же… — пробормотала Валентина, вытирая мокрые щеки. — Дожидайся… И потом, она хороший работник…
— Стерва она хорошая… Ура! Ты меня простила! — завопила Юлька, схватила Валю за плечи и прижалась к ее груди хлюпающим носом. — Мы с тобой опять друзья! Правда? Будем снова вместе курить! Можно, я все расскажу А-эм-тэ? Он ведь тоже жутко расстроился!
И, не дожидаясь Валиного согласия, вылетела в коридор. Огневушка-поскакушка… Русский продукт.
* * *
Бездельничать у Тарасова было невозможно. Он всегда отлично чуял нехорошие и ненужные ему праздники ничегонеделания и непослушания и моментально их пресекал.
— Он чувствует, если запахло бездельем! — смеялась Юлька.
День за днем президент становился все жестче и неразборчивее в своих решениях и методах. Большинство сотрудников задерживались у него в фирме всего на месяц — установленный им испытательный срок. Боевое месячное крещение оказывалось слишком боевым.
Тарасов никогда не задумывался о том, что Юлька с ходу легко заразилась его опасными настроениями: ей нравилось его копировать и ему подражать. Она быстро усвоила, что люди вокруг — марионетки, с помощью которых можно и нужно делать деньги, это автоматы для производства денег, не более того… Два человека жили чувством неограниченной власти, многократно помноженной на жестокие в своем проявлении комплексы.
Если бы президенту кто-нибудь намекнул, что вокруг него живые люди, которым тоже нужно есть, отдыхать, любить, растить детей, просто жить, в конце концов, а не только добывать для своего президента валюту, он бы изумился по-настоящему Живые люди?.. Дурная фантазия!.. Мертвые души!.. Они не имеют права на настроения. На это права выданы только ему самому и Юльке. И еще, может быть, Валентине… Но это еще очень может быть…
Президент не понимал, что чересчур ярко ежедневно демонстрирует всем свое тяжелое душевное состояние, отыгрываясь на окружающих за личное семейное несчастье. И это очевидность, которую куда лучше бы скрыть, чего он делать не умеет.
Тарасову никто не сумел объяснить психологических особенностей, тонкостей отношений с людьми и подлинный смысл нового российского строя. Президенту понравилось воплощать дикий капитализм в России. Русский продукт…
Недавно шеф убрал новую менеджершу, поставив ей в вину ошибки в письмах: она несколько раз подряд перепутала адрес фирмы, а для фирмы это почти смертельно — клиенты обязаны владеть точными координатами.
Узнав причину увольнения, секретарша Тамара ахнула и вскочила со стула.
— Эти письма писала я… — прошептала она. — Это мои ошибки… Менеджер только подписывала…
Я пойду скажу..
Юлька удержала Тамару на пороге в кабинет президента.
— Ты все равно уже ничего не исправишь! Поздно! Дама уволена с концами! Решение окончательное и обжалованию не подлежит! — заявила она. — А себе только навредишь! Сиди и работай! Не вмешивайся в процесс!
Бледная, потерянная, невмешавшаяся Тамара опустилась на стул. Юля была права…
Президента боялись, перед ним трепетали, робели, терялись… Прекрасное исключение составляли лишь две юные леди: исполнительный директор и первая помощница.
* * *
Жанна приехала завоевывать Москву из небольшого приволжского городка. Может быть, она никогда бы не покинула свою красивую древнюю малую родину, но она была слишком мала, и здесь чересчур быстро распространилась весть о нехорошем разводе Петровой.
Она служила в мэрии, занималась коммуналкой, ее знал почти весь город, за исключением неразумных младенцев в колясках. Поэтому она стала срочно искать какой-нибудь приемлемый выход. А выход чаще всего один — поспешное бегство. Жалко было оставлять маму, работу, дом… Но ничего другого Жанне не оставалось.
Она выросла в странной семье и даже не могла сказать самой себе, любила ли ее когда-нибудь, была ли к ней привязана хотя бы в детстве или всегда только стыдилась и почти ненавидела. И давно хотела ее бросить.
Жаннина мать работала водителем троллейбуса, обожала свою работу, свой парк и отличалась курносой розовой миловидностью и удивительной безмятежностью и безотказностью. Она не пропускала мимо ни одного мужика. Поэтому в семье, где мужчин отродясь не водилось, росло пятеро детей — абсолютно друг на друга непохожих, от разных отцов, которых они никогда не видели, хотя, вполне вероятно, не раз встречали на улицах родного невеликого городка. Зато отчество младшие Петровы носили одинаковое: мать всех подряд упрямо записывала Александровнами и Александровичами.
У Жанны было две старших сестры и два младших брата — дружный и большой коллектив, по негласному уговору отцами и собственным происхождением не интересовавшийся. Рассматривая свое плосковатое лицо в зеркало, Жанна подозревала о личных азиатских или, возможно, ямальских кровях, но молчала на эту тему.
Не задумывающаяся о морали и принципах мать начинала каждое утро с исполнения своей любимой песни Александра Серова под говорящим названием «Ворованная ночь». Этот хит Жанна тоже возненавидела. Когда догадалась, чем он так прельстил ее мать.
Вячеслав ушел от юной, высокой и обольстительно фигуристой жены Жанны к секретарше мэра.
И ладно бы была молодая, свеженькая, хорошенькая… Так нет! Он выбрал бабу старше себя на четыре года, с тяжелым, кирпичным задом, коротконогую и с мужским голосом. Крокодил крокодилом! Правда, природа подарила крокодилу дивные, незабываемые, темные очи. Что вынуждена была признать даже Жанна, оставленная ради этих прекрасных глаз…
Объяснил Славка все очень просто: во-первых, у них нет детей — а он мечтает о ребенке! Как будто толстуха пообещала ему богатыря к исходу сентября!
