Полчаса, которые она провела у матери, были тем пределом, в течение которого ей хватало сил казаться спокойной и безмятежной.
— Может быть, завтра.
К завтрашнему дню она как-нибудь с грехом пополам приведет свои растрепанные мысли и чувства в порядок и сможет слышать имя Поля без слез на глазах, без особой надежды подумала она, покидая импозантную величественную виллу и направляясь в свое убежище.
По крайней мере, хорошо уже то, что информация о том, что их с Полем романтические отношения принадлежат истории, рассеяла мамины подозрения. Диане вовсе не хотелось заставлять Тифани беспокоиться по какому-либо поводу, тем более что ее выздоровление находилось еще в начальной стадии.
Она всегда будет благодарна Полю за то, что он предоставил маме такую возможность, хотя цена, которую он первоначально запросил, была непомерно высока. Самое странное, что, когда он сменил гнев на милость, понял, что поступил по-свински, и извинился, Диане нисколько не стало легче.
Конечно, это доказывало, что у Поля все-таки были моральные принципы, и от этого она только больше любила его.
Хотя это и осложняло ее жизнь.
Стоя под душем после длинного, жаркого дня, Диана закрыла глаза. Прохладная вода смывала соль и песок с ее усталого тела.
Сегодня она обследовала каждый сантиметр острова, нашла совершенно очаровательную пещерку, спрятанную в чудесном укромном местечке, насмотрелась вволю на море, наплавалась и належалась на солнышке, все еще поражаясь тому, что такое великолепное место стало для нее чистилищем. Но ничего, успокоила она себя, осталось совсем немного. Она уедет в конце недели. Завтра она попросит Макса забронировать билеты для нее и тети Норы.
Случайно наткнувшись на тетю где-то около полудня, когда та уныло плелась на виллу, Диана сразу же заметила раздраженное выражение покрасневшего лица под соломенной шляпой немыслимой формы. На Норе было совершенно не идущее ей нейлоновое платье в цветочек и тяжелые туфли. Лодыжки ног опухли и покраснели, а лоб покрылся испариной.
— Тебе бы нужно отдохнуть и выпить чего-нибудь прохладного, — сочувственно сказала племянница. — Как твои дела?
— И не спрашивай! — Нора размахивала букетом увядающих цветов перед носом у Дианы. — Меня заставили собирать гербарий, как ученицу начальной школы! Я так мечтала об этом отпуске, но здесь совсем нечем заняться... Ни магазинов, ни маленьких кафе, где бы я могла посидеть и понаблюдать за людьми... Тифани, понятное дело, все свое время проводит с профессором, так что ей моя компания вовсе не нужна, а ты вообще живешь, как отшельница!
Все бы ничего, если бы мне разрешили что-то делать по дому. Но Софи пришла в ужас, когда я только обмолвилась об этом. Там целая армия прислуги для нас троих.
Нора перевела дух.
— В доме даже не с кем поговорить. Никто из слуг не понимает по-английски, кроме Софи, которая считает неприличным болтать с гостями, и Рене, который увез твоего мистера Риверди в Тулон. Так этот парень только и знает, что флиртовать с горничными. Он, видимо, скоро вернется, и опять будет сиять своей белозубой улыбкой или рисоваться перед всеми этими хихикающими девицами.
Диана выжала из себя улыбку. Нора просто умирала от скуки и явно не одобряла отсутствующего Рене. Неожиданно пришло решение. Диана ободряюще улыбнулась тете.
— В конце недели я возвращаюсь домой. Хочешь полететь со мной?
Ей нужно было бы проводить больше времени с тетей, а не отсиживаться в одиночестве, зализывая раны, с чувством вины подумала Диана. Пора продолжать жить и перестать носить траур по ушедшему любовнику. Не может же она пойти по стопам матери...
Вытираясь большим махровым полотенцем, она решила прямо сейчас сходить на виллу и попросить Макса организовать их отъезд.
Тифани, конечно, расстроится. Она хотела, чтобы Диана пожила на острове хотя бы еще неделю. Но у Дианы ведь своя жизнь, которую надо складывать из обломков прежней, а мама и так в последнее время стала слишком зависима от нее и прибегала к ней в случае малейшего неудобства.
Конечно, сцены не избежать, Диана понимала это. Но Тифани пора уже встать на ноги и нести ответственность за свою собственную судьбу. Ей это будет нелегко, но другого выхода нет, с грустью подумала Диана. Забота о матери стала для нее основным занятием в последние годы.
В спальне, которую им было не суждено делить с Полем, она выбрала легкое платье без рукавов и сандалии, состоящие из одних ремешков. Оставив волосы распущенными, и нанеся немного увлажняющего крема на лицо, она взглянула в зеркало. Вполне сойдет для раннего вечернего визита.
Диана не собиралась задерживаться на вилле надолго, она просто изложит свою просьбу Киршманну и вернется назад, а там будет видно, стоит ли вообще готовить эту куропатку или просто отправить ее в ведро.
Выходя из дома, она услышала ни с чем не сравнимый звук снижающегося вертолета, и ее сердце тревожно забилось. Диана поспешила успокоить себя тем, что это, видимо, Рене вернулся из Тулона с запасом свежих продуктов.
С чего она взяла, что это может быть Поль? Он ясно дал понять, что они больше не увидятся.
У нее ушло несколько минут, чтобы привести в норму сбившееся дыхание. Она ругала себя за тайную надежду, непрошено вкравшуюся в сердце. Ведь она сама хотела порвать с Полем. Что в итоге и получила. Неужели она настолько глупа, что хочет заново испытать все эти мучения? Ее истерзанное сердце и так болит, не переставая, так зачем же сыпать соль на рану?
Эти трезвые мысли помогли ей прийти в себя, и Диана медленно пошла по дороге, не желая представать перед матерью взволнованной. Тифани всегда чувствовала состояние своей дочери.
Диана поднялась на террасу, где обычно обедали обитатели виллы. Стол был накрыт на троих — тонкая льняная скатерть, дорогое серебро, зажженные свечи в причудливых подсвечниках.
Щегольски одетый юноша среднего роста в кремовых бриджах в обтяжку и в свободной черной рубашке наверняка был тот самый Рене, о котором с таким осуждением говорила тетя. Его густые темные волосы были зачесаны назад и тщательно напомажены. Рене пожирал черными, как смоль глазами хорошенькую большеглазую служанку, которая ставила на стол хрустальный кувшин с ледяной водой. Это был единственный напиток, который подавали к обеду.
— Неуловимая мадмуазель! — воскликнул юноша по-английски с сильным акцентом, как только заметил вошедшую Диану.
Хищный блеск появился в его глазах, и он с важным видом подошел к ней. Умышленно медленным движением он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
— Вы обедаете здесь со своей семьей? Я надеюсь, что вы больше не будете прятаться от нас.
Подавив смешок, Диана объяснила, что ей просто нужно поговорить с профессором. Рене небрежным движением свободной руки отослал горничную, которая выглядела явно раздосадованной,
Неудивительно, что тетушка отнеслась к этому типу неодобрительно, подумала Диана. Он был какой-то слишком слащавый, слишком самовлюбленный и бьющий на эффект. Он наверняка не раз репетировал перед зеркалом эту немного кривоватую улыбку соблазнителя. Но на Диану его чары, рассчитанные на служанок, не подействовали.
