Джинджер все еще никак не могла взять в толк: как это он владелец хижины? И почему при виде ее он испытал раздражение?
— А чем ты занимаешься? — слабым голосом спросила она.
— Работают Нью-Йорке.
— В Нью-Йорке, — повторила она таким же тоном, как могла бы сказать: «Значит, ты живешь на Марсе».
— Я подумал: такая девушка, как ты, вполне в состоянии вообразить, будто человек, который прячется от мира в заброшенной хижине где-то на склоне горы, не может быть никем иным, кроме как бедным поденщиком, выполняющим случайную работу. Такая мысль показалась мне забавной. Забавной и удобной. Мне не хотелось противоречить впечатлительной девчонке, которая только что поругалась со своим дружком и ищет нового богатенького приятеля.
У Джинджер свело скулы. Она закрыла лицо руками.
— Ты меня обманул!
— Посмотри на меня! — Он мягко отвел ее руки от лица.
Она дернулась, словно ее обожгло, и поспешно отодвинулась в противоположный угол дивана.
— Признаюсь, ложь была мне на тот момент выгодна. А потом ты сказала, как тебя зовут, и я понял, что знаю твоего отца. Разве тебя не удивило, что твой отец как-то мало о тебе беспокоится? Ты оказалась где-то в глухомани, в обществе незнакомца…
— Я подумала… даже если он и беспокоится, он утешился, зная, что я в безопасности.
— Конечно, он утешился. Но еще больше его утешило и порадовало то, что спас тебя человек, которого он хорошо знает.
— Почему тогда я не встречала тебя раньше? Он покачал головой.
— Твоя жизнь и деловая жизнь твоего отца соприкасались редко. Готов поспорить, ты не знаешь в лицо девяносто процентов людей, с которыми он общается по делу.
Правда. Когда она была моложе, отец, приглашая к себе коллег, иногда пытался заставить ее играть роль хозяйки дома. Но после первого же званого ужина она заявила, что сыта по горло. Он не заставит ее поддерживать светскую беседу с людьми, которые для нее ровно ничего не значат. Больше он и не заставлял.
— Одним из этих людей был я. Короче говоря, много лет назад он выручил моего отца и с тех пор наши отцы дружат. Несмотря на то что твой отец происходит из состоятельной семьи, ему не понаслышке известно, что значит работать в поте лица и самому пробивать себе место в жизни. Как-то мне понадобился совет, вступать ли во владение компанией, и я воспользовался помощью твоего отца.
Он зашел в такие дебри, что ее мозг отказывался его понимать.
— Значит, вы с папой поболтали обо мне, а потом… решили, что мне лучше оставаться в неведении о том, кто ты есть на самом деле? Как он мог?! Нет, как ты мог?! — Джинджер почувствовала, как на глаза от горькой обиды невольно наворачиваются слезы.
— Все было не совсем так, — мягко произнес Мэтт. — Я дал твоему отцу телеграмму…
— Помню.
— Я написал ему, что ты у меня, и немало развеселил его, сказав, что ты принимаешь меня за поденного рабочего. Он предложил мне до поры до времени не раскрывать своего инкогнито. Сказал, что тебе не повредит немного поработать. Я согласился.
— Немного поработать! Вот как?!
— Пожалуйста, не кипятись. Попробуй посмотреть на себя со стороны. Ты живешь словно в золотой клетке. Отец в тебе души не чает. Стоит тебе захотеть, и все окружающие наперебой кидаются выполнять любое твое желание. Поверь мне, твоему отцу не пришлось выкручивать мне руки, чтобы добиться моего согласия на участие в этом маленьком розыгрыше. Я сразу же безоговорочно поддержал его. Мне показалось, тебе пойдет на пользу, если раз в жизни кто-то с тобой не согласится. А кроме того, у меня не было ни малейшего желания выполнять все прихоти и капризы избалованной богатой девчонки.
— А когда ты позволил мне заняться интерьером дома, что это было? Попытка научить меня, наставить на путь истинный? Еще один маленький розыгрыш?
— На самом деле, — сухо заметил Мэтт, — я просто дал тебе занятие. Я вспомнил, как восхищался твой отец твоим талантом, и мне стало любопытно посмотреть, что у тебя получится.
Джинджер медленно покачала головой.
— Надо понимать, работала я над перепланировкой твоего дома?
— Да.
— А как же секс? — вспылила она. — Еще один эксперимент по превращению капризной Джинджер в ответственного взрослого человека? — Она сжала кулаки.
— А это было… — Лицо его потемнело. — Это было непредвиденным обстоятельством.
— Мне считать себя польщенной? Радоваться, что секс не был частью твоего великолепно продуманного плана?
— Никакого плана не было. Джинджер недоверчиво рассмеялась.
— Прекрати заниматься самокопанием! — отрезал он. — Твоему отцу этот опыт показался полезным. Понять, что значит готовить для себя, находить себе занятие и делать миллион других вещей, о которых ты прежде и понятия не имела. Ну а теперь можешь дать волю благородному негодованию. Тебя обманули, предали! Ты вернулась домой, но прежнее существование перестало тебя удовлетворять!
Как он безжалостен! Если бы она могла, она убежала бы из гостиной, спряталась у себя в спальне и вволю наревелась бы. Но она подозревала, что попытка к бегству будет сурово пресечена. По опыту она знала, что спорить с Мэттом — а тем более бежать от него — бесполезно.
— Ну как, я прав? — резко спросил он, не давая ей времени опомниться и залатать бреши в линии своей обороны.
— Я… — Она жалобно посмотрела на него.
— Ты ищешь работу, потому что больше не в силах продолжать свое бессмысленное существование, верно? Тебе надоела эта бесконечная круговерть, надоели привычные знакомые, которые говорят и делают одно и то же. У тебя было время подумать…
— Полагаю, за это мне надо благодарить тебя!
— И тебе захотелось изменить свою жизнь. Вот почему ты обиваешь пороги агентств в поисках работы.
— Я не обиваю ничьи пороги, — отрезала Джинджер, собрав остатки сил. — Я была только в отделе кадров колледжа, который готовит дизайнеров.
Он безразлично пожал плечами, словно ее возражение не играло никакой роли.
И в этого человека она влюбилась! Несмотря на все, что он делает и говорит, она до сих пор в его присутствии непроизвольно настраивается на его волну.
— Тебе когда-нибудь приходило в голову, что за все — в том числе и за годы праздного ничегонеделания — надо платить?
— Чтобы прийти к такому выводу, много ума не надо. — Джинджер надулась. — Наверное, такие мысли вбил тебе в голову мой отец.
— Ты хорошо себя чувствуешь? Внезапная перемена в его голосе заставила ее поднять глаза и встретиться с ним взглядом. Потом она снова уткнулась в созерцание носков своих синих туфель-лодочек.
Если он думает, будто она согласится с тем, что он ей говорит, значит, у него на уме что-то еще. На минуту Джинджер поняла, как чувствуют себя подопытные кролики. Над ней опыт уже провели, а она по-прежнему чувствует себя кроликом.
