Наклонившись, он поцеловал ее. Нежным поцелуем «первого утра после самой прекрасной ночи за всю ее жизнь». Губы у Нэта оказались припухшими, как и у нее, от его дыхания веяло легким ароматом ее зубной пасты, кофе и апельсинового сока.
Ощутив приятное тепло, разливающееся в животе, она непроизвольно изогнулась навстречу руке, нырнувшей под халатик и накрывшей ей грудь.
— С тобой все в порядке? — Нэт убрал руку. Она попыталась поспокойнее усесться на табурете.
— Как никогда. А ты как?
Нэт вернулся к омлету, послав ей сражающую наповал улыбку. Обаятельную. Немного самодовольную. Улыбку хозяина положения.
Тебе не удастся разбить мое сердце, Нэт МакГрори, напомнила себе Рейчел.
— Как ты обычно проводишь уикенд? — спросил он, взбивая омлет и засовывая хлеб в тостер. — Работаешь?
В большинстве случаев по выходным Рейчел действительно занималась делами «Брайдс Ан-лимитед». На этот раз она решила пожертвовать служебными интересами.
— Сейчас нет. Не работаю.
Он достал из шкафа две тарелки и повернулся к ней.
— Проведи этот день со мной.
Сердце у Рейчел подпрыгнуло, предостерегая, что выбор в пользу Нэта никак не назовешь мудрым. Так зачем же она аннулирует намеченный рабочий график?
Нэт будет принадлежать только ей весь уикенд — если, конечно, она захочет. Правда, это будет дополнительным доказательством отсутствия у нее мозгов.
— Хорошо. Но только потому, что ты попросил так трогательно.
Нэт выложил омлет на тарелки, достал серебряные приборы и уселся рядом с Рейчел.
— Чем тебе хотелось бы заняться?
Отправив в рот яйцо, лук, зеленый перец и сыр, она издала одобрительное восклицание.
— Съесть без остатка это блюдо, — наконец произнесла она, отщипнув кусочек тоста. — Просто восхитительно.
— Я имею в виду, после завтрака. Как ты думаешь провести день?
Легкая боль в теле при очередном движении напомнила Рейчел о бурной ночи.
— Думаю, велосипедную или верховую прогулку можно исключить сразу. — Он весело улыбнулся. — Что, если нам начать с долгой горячей ванны?
Глаза у Нэта горели, и Рейчел попыталась выдержать его взгляд. Она старалась ответить как можно ровнее.
— Звучит довольно притягательно, но целебный эффект ванны будет сведен на нет.
Нэт рассмеялся:
— Бедная девочка! Что, если я отнесу тебя в ванную на руках и, пока ты будешь нежиться одна, сделаю несколько звонков?
Рейчел чуть не растаяла там же, где сидела. Заметив про себя, что далеко не всякой женщине так везет. Убравшись в кухне (новое очко в его пользу), Нэт принялся выполнять обещание. Положив в ванну ароматизированные шарики, он помог Рейчел залезть в воду, предварительно проверив температуру, запечатлел на ее щеке поцелуй и вышел.
Она витала в облаке эротических фантазий на тему «раб-госпожа», когда Нэт просунул в дверь голову, держа возле уха сотовый телефон.
— Сколько времени ты можешь мне подарить? — спросил он, прикрывая микрофон рукой.
Рейчел моргнула.
— До утра понедельника.
— А никак нельзя взять выходной и в понедельник? Ну, хоть до обеда?
Рейчел вновь моргнула. На утро понедельника назначено две встречи. Сильви вполне может провести обе.
— Конечно, — ответила она, не успев понять, благоразумно ли подобное решение.
Послав ей вновь сражающую наповал улыбку, Нэт покинул ванную.
Часом позже, прерывисто дыша и ощущая себя Алисой в стране чудес, Рейчел уже летела вместе с Нэтом в «Челленджере», его личном самолете, державшем курс на Ки-Уэст.
Уикенд пролетел как в сказке. Начиная с великолепного самолета Нэта и кончая неописуемо прекрасным закатом на Мэллори-Сквер, когда на темнеющих улицах собиралась толпа, а силуэты лайнеров и фрегатов со спущенными парусами скользили на фоне захватывающего дух абрикосово-пурпурного горизонта, напоминая скорее романтическую фантазию, нежели реальность.
Они ели чизбургеры в «Джимми Баффет» на Дьювел-стрит и крабов прямо руками у «Кребби Дике». В воскресенье провели несколько часов в домике Хемингуэя, гуляли по разноцветным улицам, а потом прокатились по семимильному мосту в Мэиткамб и Исламораду, к вечеру вернувшись в Ки-Уэст.
Они валялись в купальных костюмах на покрытой песком пристани личной резиденции МакГрори вплоть до захода солнца, пили пунш с ромом, обмениваясь долгими томными поцелуями. А ночью… ночью восхитительным образом занимались любовью.
И не было ничего прекраснее. Солнце. Серфинг. Мужчина.
А потом сказке, как и всему хорошему, подошел конец.
В понедельник утром, во время обратного полета в Уэст-Палм, когда Нэт отправился в кабину пилота и о чем-то переговаривался с ним, Рейчел, рассеянно листая журнал, погрузилась в раздумья. Неважно, что Нэт так вежлив, весел, добр, внимателен и иногда смотрит на нее так, словно она единственная женщина на свете. Неважно, что занятие любовью с ним выходило за рамки обыкновенных физических отношений.
Нужно иметь мужество и признаться, что их совместно проведенный уикенд — всего лишь миг, украденный у времени, который скоро окончится, и Нэт уйдет навсегда. Нельзя забывать, что она, Рейчел, очередная в длинном ряду женщин, завоеванных им и получивших одноразовый билет в рай.
Рай.
А реальность такова: или Нэт оставит ее, или она оттолкнет его первой. И, как бы то ни было, она ни за что не позволит ему похитить ее сердце.
— Итак, — задумчиво произнес Тони, сидя вместе с Нэтом за столиком в углу бара серф-клуба в Майами-Бич поздним вечером понедельника, — дело всегда или в машинах, или в деньгах, или в женщинах.
Нахмурив брови, Нэт рассматривал брата. Нэт походил на мать, Тони являлся точной копией отца. Светлокожий, темноволосый, с властными манерами.
— Что? Я не могу пригласить брата пропустить стаканчик на ночь без веского мотива?
— Можешь, конечно, но ты никогда не делаешь этого просто так. Уже давно.
Удивленно глядя в стакан скотча с кубиками льда, Нэт рассеянно водил большим пальцем по стеклянной поверхности. Тихая джазовая мелодия доносилась из угла, где сидел пианист, а воздух закрытого для не членов клуба бара пропах дорогими кубинскими сигарами.
— Да, — наконец согласился Нэт, глядя брату в лицо, — это тянется давно.
Тони лишь кивнул, поднося к губам свой стакан скотча.
— Так в чем же дело, братишка?
Нэт смотрел поверх плеча Тони, изучая зеркальную стену и разноцветные бутылки над стойкой бара.
— Как ты понял, что чувство к Тиа — это любовь?
