Однажды в конце дня (все четверо каждый день встречались в Казино) мадам Вахнер внезапно пригласила Сильвию и Анну на ужин в Шале де Мюге.
Анна собиралась отвергнуть ее любезное приглашение, поскольку не хотела надолго отрываться от игры, но, видя, что Сильвии хочется пойти, согласилась.
Однако именно в этот вечер Сильвия была не в духе: граф де Вирье на несколько часов отправился в Париж.
Туда на день-другой вернулась из загородного дома герцогиня д'Эглемон, его сестра, и граф ликовал при мысли, что скоро ее увидит. Это немного задело юную англичанку, поскольку указывало на то, как мало она значит в его жизни.
В тот вечер полупустая столовая Шале де Мюге выглядела по-праздничному. На круглом столе и на буфете стояли цветы. В то же время паркет был прикрыт клеенкой, что удивило Сильвию, Это ничтожное обстоятельство заняло ее мысли: свежему молодому уму свойствен интерес к такого рода загадкам. В прошлый раз клеенки, без сомнения, не было. Сильвия отчетливо вспомнила затертый паркетный пол.
Стараниями хозяйки и самой Сильвии ужин получился веселым. Было подано много холодных закусок, прекрасные фрукты и блюдо отличных пирожных.
Готовили и подавали все вместе, хотя хозяйка настояла на том, чтобы сделать большую часть работы самой. Ами Фриц, пребывавший в радостном возбуждении, приготовил салат и влил в него много уксуса и самую чуточку масла, так как миссис Бейли со смехом призналась, что терпеть не может оливковое масло!
Когда аппетитный ужин подошел к концу, Фриц удалился в кухоньку, где Сильвия в прошлый раз пила чай, и приготовил для всей компании превосходный кофе, даже Сильвия, зная, что кофе на нее плохо действует, не удержалась и выпила чашку.
Вскоре, однако, удовольствие от приятной трапезы было несколько испорчено.
Мадам Вахнер, прежде неизменно тактичная, вдруг яростно напала на графа Поля де Вирье.
Разговор зашел о постоянных посетителях Казино.
— Единственный, кто мне не нравится, — воскликнула она по-французски, — это граф — если он действительно граф. Кривляка и грубиян! Мы с ами Фрицем знаем его не первый год: он нам то и дело попадался в Монте-Карло и в других местах. Но как же, при встрече он всегда смотрит рыбьими глазами. Даже кивнуть не соизволит.
— Когда граф де Вирье поглощен игрой, он никого не замечает, — медленно произнесла Анна Вольски. Она видела, как покраснела и смутилась Сильвия, — два года я наблюдала его в Монте-Карло. Он уходит в игру с головой.
— Это его не извиняет! — со смешком воскликнула мадам Вахнер. — Кроме того, есть еще кое-что. Ему стыдно за свой образ жизни и ненавистны свидетели! Он стыдится своего безделья. Крепкий молодой человек ничем не занят, живет подачками — так говорят. И кроме того, он презирает всех остальных бездельников, хотя сам ничуть не лучше.
Глядя на мадам Вахнер, Сильвия призналась себе, что она права. Мадам Вахнер очень точно охарактеризовала графа Поля.
Наконец снаружи, в тихой аллее, раздался грохот коляски.
— Фриц! Пойди посмотри, не та ли это коляска, которую я заказала на девять часов, — быстро распорядилась жена. Когда муж встал и пошел к выходу, она последовала за ним в коридор, и Сильвия, у которой был очень острый слух, уловила ее яростный шепот: «Я стараюсь и стараюсь, а ты сидишь, как именинник. Берись за дело и помогай мне, ведь все это затеяно ради тебя!»
Что значили эти странные слова?
Внезапно Сильвии стало не по себе. Так значит, эту полную, веселую на вид женщину одолевают какие-то тайные тревоги и заботы. Уж очень усталым, а притом и злым голосом обращалась она к своему любимому «ами Фрицу».
Мгновением позже он заторопился к воротам.
— Софи! — крикнул он из сада, — коляска приехала! Пойдем, мы уже потеряли слишком много времени…
Как и Анна Вольски, мсье Вахнер дорожил каждой минутой, проводимой за игорным столом.
Мадам Вахнер поспешно отвела своих приятельниц в спальню, чтобы они надели шляпки. Анна Вольски подошла к окну.
— Придет же в голову идея поселиться в таком странном, одиноком месте! — воскликнула она и плотнее натянула на плечи кружевную шаль. — Сплошной лес вокруг. Я бы побоялась жить среди леса. Мне бы казалось, что там кто-то затаился.
— Чего нам бояться, даже если в лесу кто-то есть?
— Да, но время от времени вам приходится хранить здесь большие деньги!
Мадам Вахнер усмехнулась.
— Когда денег бывает столько, что их не унести с собой — а так случается нечасто, но все же иной раз Фрицу выпадает большой выигрыш — тогда мы отправляемся в Париж и кладем деньги в банк.
— А я никуда не езжу, — проговорила Анна, — я ношу деньги с собой. А ты? — Она обернулась к Сильвии Бейли.
— Я оставляю их в чемодане в гостинице. Кажется, слугам там можно доверять. Они почти все родственники хозяина, мсье Польперро.
— О, не стоит этого делать! — взволновалась мадам Вахнер. — Нельзя оставлять деньги в отеле, лучше носить их с собой, в мешочках, как я. Смотрите!
Как в прошлый раз, она внезапно приподняла свою тонкую шерстяную юбку.
— Вот как нужно хранить деньги. — Мадам Вахнер улыбнулась. — Но поторопимся, пока весь вечер не пропал!
Они поспешно пересекли сад и присоединились у ворот к ами Фрицу, который стал пенять жене за промедление.
Сильвия не приняла участия в игре, без графа Поля ей было нечего делать в Клубе. Улучив подходящий момент, она покинула остальных и вернулась в «Виллу дю Лак».
Анна Вольски проводила подругу до дверей Казино, В дверях Сильвия увидела графа де Вирье; поклонившись издали, он поспешил в Клуб. У Сильвии защемило сердце — даже проведя день в обществе любимой сестры, он не забыл об игре!
ГЛАВА 11
Ночью Сильвия почти не спала, размышляя о графе де Вирье и их странной дружбе.
Короткая встреча этим вечером произвела на нее тягостное впечатление. Когда граф поклонился ей издалека, она заметила, что у него какой-то пристыженный и жалкий вид. Да, мадам Вахнер отозвалась о нем резко, но правильно. Он стыдится не только своего образа жизни, но и людей, с которыми вынужден сталкиваться.
И к числу таких знакомцев — как это ни горько — Сильвия отнесла и себя. Однако она не причисляла себя к игрокам — те игроки, которых она ежедневно встречала в Казино, были совсем на нее не похожи, они питали всепоглощающую страсть к игре. Но если она не попала в одну компанию с ними и Анной Вольски, то в этом не было ее заслуги — ей просто повезло.
И наконец она спросила себя — а вернее, услышала вопрос своей совести — не следует ли поскорее покинуть Лаквилль и прекратить странное общение с человеком, о котором она почти ничего не знает, за исключением того, что он неисправимый игрок, отвергший все, чем ценна жизнь, ради пустого и позорного времяпрепровождения в крупных игорных центрах Европы?
