Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
После гибели Стефани наступила долгая серая полоса унылого существования, похожая на путешествие по тундре или арктической пустыне. Ничто не радовало глаз, не трогало чувств и не заставляло сердце учащенно биться. Ник с головой окунулся в работу, видя в ней не только источник дохода, но и спасение от водоворота депрессии, в который его затягивало. Он часто вспоминал дни, проведенные со Стефани, и каждый раз убеждался, что былое невозможно повторить.
И вдруг в его жизнь вошла, точнее ворвалась Бенедикт Вернон. Ник, привыкший смотреть на женщин только как на объект фотосъемки, не обратил на нее особого внимания. Она вовсе не поразила его воображение, не затронула струны его души и даже не возбудила его как мужчину. Впрочем, Ник всегда был врагом банальностей, которыми пестрят бульварные романы.
Однако Бенедикт удалось почти невозможное. Она заставила Ника хотя бы на мгновение забыть Стефани. Ее безумная выряженная и напомаженная собачулька, названная в честь бывшей первой леди страны, пакеты с шмотками, купленными без разбору в модных бутиках, джинсы со стразами и немыслимые ярко-розовые туфли на высоченных каблуках – все это претило Нику. Подобные особы вызывали у него смех и раздражение. И в то же время что-то в Бенедикт Вернон его тронуло. Ее искреннее волнение, испуг за жизнь любимого питомца, гнев и бесстрашный вызов, который она бросила незнакомому мужчине. Даже ее спесь и высокомерие богачки показались Нику умилительными. Так непосредственно хвалиться своим родословием могут только дети.
Бенедикт Вернон и была маленькой наивной девочкой, которую хотелось баловать и защищать. Пусть ее тело было телом взрослой сексуальной женщины, в ее глазах и улыбке было куда больше детской непосредственности и радости жизни, чем опытности зрелой соблазнительницы. Именно инфантильность делала Бенедикт такой очаровательной и притягательной. Мужчинам нравятся женщины-куклы. И Ник Фриман тоже попался на этот крючок. Чем больше он думал о Бенедикт, тем размытее становился образ Стефани. Нет, разумеется, он никогда ее не забудет, но и оставаться пленником воспоминаний ему больше не хотелось.
Неожиданный отпор, который ему дала Бенедикт, в хорошем смысле слова разозлил Ника. Теперь сделать ее своей стало для него делом чести.
– Не хочешь покататься на лодке?
– Это что, приглашение на свидание? – недоверчиво спросила Бенедикт. Она вглядывалась в черты его лица, но никак не могла придумать объяснение резкой смене поведения.
Поскольку гадать и строить предположения было не в привычках Бенедикт, она решила спросить напрямик:
– Почему ты делаешь это?
– Что – это? – спросил Ник, с улыбкой заглядывая ей в глаза.
Янтарный блеск и едва заметная улыбка сражали наповал, но Бенедикт считала себя слишком искушенной в отношениях между мужчиной и женщиной, а потому не поддавалась на «уловки» Ника. Избитые приемы: цветы, прогулка на лодке, лукавый прищур и взгляд глаза в глаза, игривые улыбки… Нет, Бенедикт Вернон не из тех дурочек, кто лишается чувств от комплимента и бросается в объятия, забыв обо всем на свете. И уж точно ей не забыть о том, как Ник отверг ее, распаленную желанием.
– Флиртуешь со мной.
– Потому что ты красивая женщина, а я мужчина. – Только сейчас Ник осознал, что по-прежнему топчется на пороге. – Может быть, позволишь мне войти и угостишь чаем?
– Только если ты сам его приготовишь, – сдалась Бенедикт.
Вспомнив о цветах, Бенедикт поднесла букет к лицу и потянула носом. Приятный сладкий аромат поразил ее своей тонкостью и ненавязчивостью. Она уже отвыкла от чистых природных запахов. Изысканные духи были ее верными спутниками уже много лет, а вот цветы ей дарили редко. Возможно, потому, что ее поклонники были слишком богаты и абсолютно не романтичны. Они считали, что цветы – это слишком дешевый подарок для такой девушки, как наследница многомиллионного состояния. Именно поэтому Бенедикт чаще получала украшения с бриллиантами, нежели букет роз. Правда, несколько раз ей присылали изысканные корзины цветов, однако непритязательный букет, подаренный Ником, казался ей куда ценнее охапок роз.
– Хорошо. С меня чай, а с тебя согласие составить мне компанию.
– Джек тоже поедет с нами? – спросила Бенедикт, пропуская Ника в дом.
– Нет. Он еще на рассвете отправился на рыбалку. И охота же ему возиться с пираньями! Признаться, у меня мурашки пробегают по коже, каждый раз, когда я вижу зубы этих малюток.
– Что-о-о?!! – возмущенно воскликнула Бенедикт, захлопывая дверь и спеша в комнату за Ником. – Ты тоже боишься пираний, однако, когда я просила Джека не бросать их в лодку, ты только посмеивался надо мной!
– Прости, – улыбнулся Ник, – но это было так забавно. Ты верещала, ёрзала на своем сиденье, пыталась отпихнуть рыб ногой…
– А если бы они меня укусили? Это тоже было бы забавно?
– Бенедикт, прекрати. – Ник подошел к ней вплотную. – Все ведь обошлось. Я бы не дал тебя в обиду.
Теперь Бенедикт испугалась всерьез. По сравнению с атакой Ника пираньи казались милыми рыбешками. Во всяком случае, от их близости ее не бросало в холодный пот и у нее не отнимались ноги. Сейчас же Бенедикт чувствовала себя ватной куклой, из которой вытащили половину наполнителя.
Она вяло попыталась отстраниться, но Ник обхватил ее талию руками и прижал к своей груди. Бенедикт слышала биение своего сердца, и ей казалось, что внутри нее мчится скоростной поезд, который все набирает и набирает ход. Благоразумие подсказывало ей, что нужно срочно сбавить обороты, дать по тормозам и выставить Ника за дверь, но здравый смысл шептал так тихо, что его почти не было слышно за сердцебиением.
– Ник… – тихо произнесла Бенедикт, пытаясь предотвратить неизбежное.
В следующее мгновение его губы коснулись ее губ. Бенедикт подалась навстречу долгожданному поцелую, заранее решив, что устроит Нику скандал. Но это будет уже после… А сейчас она хотела только одного: чтобы этот поцелуй продолжался вечно. Чтобы Ник ласкал самые потаенные уголки ее тела, чтобы его руки всегда обхватывали ее талию, чтобы его дыхание становилось и ее дыханием… Бенедикт растворялась в собственных чувствах, млела в объятиях Ника и не желала думать о том, что случится потом.
Только целовать эти жадные горячие губы, ловить чужое дыхание, прижиматься грудью к его груди и думать, что невозможное возможно, что у них с Ником есть будущее.
Ник отстранился и, прежде чем Бенедикт успела влепить ему затрещину, произнес:
– Прости.
Это было вовсе не то слово, которое Бенедикт мечтала услышать после самого долгого и чудесного поцелуя в своей жизни. Она подняла глаза и прочитала в глазах Ника совершенно другое признание. Это было не извинение, а скорее дерзкий вызов, обещание не останавливаться на достигнутом.
В Нике явно проснулся дух завоевателя. Бенедикт почувствовала его настрой, его яростный напор. Это было ее первой победой. Это она возродила Ника к жизни. Она заставила его бороться.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
