Он был огромен и тверд, а его кожа оказалась атласно-гладкой и горячей.
Внезапно Шариф оторвал ее от себя.
— Я не хочу знать, кто научил тебя этому, — задыхаясь, сказал он.
Джеслин встретилась с его глазами, в которых пылало пламя страсти.
— Ты научил, — прошептала она и, слегка надавливая ногтями, провела по его груди кончиками пальцев.
— Раньше ты никогда этого не делала.
— Но всегда хотела попробовать.
Его руки сомкнулись на ее талии, и Шариф посадил Джеслин на себя верхом.
— Почему? — потребовал он.
Джеслин пожала плечами, заметив, каким голодным взглядом он следил за тем, как приподнялась и опала ее грудь.
— Хотела посмотреть, на что это будет похоже, если бы ты принадлежал мне.
Глаза Шарифа расширились.
— С нами всегда так было?
— Не помню.
Я помню только, что любила тебя.
— Я хочу тебя, — взяв ее руки и слегка сжав их, сказал Шариф, — хотя не знаю, что это значит…
Джеслин мягко закрыла его рот своими губами, целуя неторопливо и нежно. Глаза ее были закрыты, потому что она боялась, что Шариф прочтет в них, как отчаянно она в нем нуждается. До встречи с ним она была неопытна и только с ним занималась любовью, но сейчас прежнее знание вернулось к ней легко и незаметно, как способность дышать.
Джеслин хотела насладиться каждым мгновением, не зная, будет ли вообще повторение этой ночи, но Шариф не желал медлить. Его поцелуи становились яростнее и настойчивее, он жадно терзал ее губы, как человек, который не может насытиться. Она задрожала, слабея под его натиском, но не отступила, с радостью отвечая на горячие, головокружительные поцелуи.
Он взял ее с какой-то безумной страстью, словно хотел доказать, что она принадлежит ему и только ему. Джеслин чувствовала внутри себя шелковый огонь, который сливался с пламенем, сжигавшим ее изнутри. Вместе с пламенем росло напряжение, и ей казалось, что еще немного — и она взорвется.
Пальцы Шарифа переплелись с ее пальцами, и это было последнее, что она помнила. Мыслей не осталось, а тело словно больше не принадлежало ей, качаясь на волнах наслаждения в мире, в котором не было никого, кроме них двоих…
Когда Джеслин немного пришла в себя, то обнаружила, что сжимает в своих объятиях Шарифа, который по-прежнему лежит на ней. Его тело было расслаблено, но дышал он еще учащенно.
Она закрыла глаза, надеясь навсегда запомнить это чувство — чувство целостности. В объятиях Шарифа она переставала быть бедняжкой и сиротой, несчастной племянницей тети Мэдди. С ним она была совершенством, обретая недостающую часть себя.
Неожиданно слезы защипали ей глаза, и она зажмурилась. Как ни чудесны эти минуты, но они не будут продолжаться вечно, а это значит, что она опять потеряет своего любимого. Джеслин уже сейчас знала, как тяжело ей будет вернуться к прежней жизни, которая после этой ночи снова необратимо изменится. Теперь для нее все будет по-другому, и вряд ли она сможет забыть о том, что Сарк находится не так далеко от Дубаи и Шарджа.
Неужели она снова совершила ошибку?
Неожиданно матрас прогнулся под весом Шарифа, который скатился с нее и встал.
— Почти шесть, — сказал он, поднимая с пола свою одежду.
Джеслин открыла глаза, когда он уже был полностью одет.
— Слуги встали, — добавил он, — и скоро придет Меза.
Джеслин укуталась в нежно-розовое покрывало, чувствуя, как от слов Шарифа ее охватывает холод.
— На сегодня запланированы уроки? — не глядя на нее, спросил он, приглаживая рукой волосы.
Все правильно, с болью подумала Джеслин. Она знала, на что идет, когда отдавалась ему. Глупо ожидать от него какого-то ласкового слова, какого-то жеста, намекающего на то, что происходящее для него значило то же, что и для нее. Это был всего лишь отличнейший секс. Шариф уже давно не ее друг и любовник. Сейчас она всего лишь учительница, нанятая на лето для того, чтобы помочь его дочерям.
И для нее же будет лучше никогда об этом не забывать.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Уроки? — переспросила Джеслин. — В субботу?
Шариф кинул на нее быстрый взгляд.
— Ты не работаешь по субботам?
— Детям необходим отдых. К тому же сейчас каникулы.
— Им нужно выучить материал.
— Они его выучат, не беспокойся. Но сначала им надо хотя бы немного отдохнуть от школы, побыть с тобой.
— Передай им, что я присоединюсь к ним в полдник за чаем после того, как вы позанимаетесь.
— О, добрейший король Фер, — не скрывая иронии, проворковала Джеслин. Начав говорить о его детях, она позабыла о своих невеселых мыслях и о том, что сидит перед ним, укутавшись в покрывало. — Ваше пожелание будет исполнено.
— Это что еще за цирк? — сощурился Шариф.
Ее глаза вызывающе сверкнули.
— Ты неделю не видел своих дочурок и собираешься сделать им одолжение, присоединившись к ним за чаем?!
Джеслин опять поразилась тому, как изменился Шариф. В далеком прошлом, когда они еще были вместе, он был страстным любовником и вместе с тем внимательным, чутким человеком. Тогда она нисколько не сомневалась, что он станет прекрасным отцом. Все оказалось совсем не так…
— Что с тобой случилось? — гневно спросила она, чтобы скрыть свое разочарование.
— Только не сейчас, — нетерпеливо сказал Шариф. — У меня нет времени.
— Тогда я тебе сама отвечу. Ты не Шариф Фер, которого я знала и кем восхищалась, потому что он умел сопереживать друзьям и заботился о тех, кто был ему близок. Сейчас ты шейх, но никто и ничто не сможет заставить меня восхищаться холодным и безразличным человеком.
— У меня есть обязанности.
— У тебя они были и тогда, когда ты жил в Лондоне, но это не мешало тебе оставаться хорошим парнем.
— На этот счет спроси мнение живущих в Сарке людей. Довольны ли они тем, что у них есть работа и стабильный доход?
— А разве твоя жизнь — полная? У тебя есть три замечательные дочки, а ты исключил их своей жизни.
— Я забочусь о них. Разве этого мало?
— Заботишься? — хмыкнула Джеслин. — Ты последний раз видел их неделю назад, и то мельком. И почему-то я уверена, что раньше твои встречи с ними были не намного дольше.
— У них есть няня. К тому же сейчас появилась ты.
— Но им нужна не я! Ты им нужен! — в сердцах воскликнула она.
— Мне жаль, что я разочаровал тебя как отец своих детей, но поверь, я стараюсь. В детстве я тоже видел своих родителей не часто, но знал, что они заботятся обо мне.
