– Очевидно, у него появились доспехи и меч.
– Верно, – удивилась его ответу леди Джорджина, будто он разгадал сложнейшую загадку, хотя это было доступно даже трехлетнему ребенку. – Но не простое оружие: доспехи из чистого золота, а меч из хрусталя. Ну, что вы на это скажете?
– На мой взгляд, это не слишком практично.
– Почему?
– Держу пари, вашу историю сочинила женщина. Ее брови поползли вверх.
– Но почему?
Он пожал плечами:
– Меч разобьется при первом же взмахе, а доспехи погнутся даже от самого слабого удара. Золото – очень мягкий металл, госпожа.
– Я об этом как-то не подумала, – ответила она и снова задумчиво приложила палец к губам.
Гарри снова принялся строгать. Ох уж эти женщины.
– Наверное, меч и доспехи были волшебные, – нашлась леди Джорджина. – Так что он пошел к великану и вернулся с Золотой Кобылой…
– Так просто? – неожиданно для себя самого Гарри испытал разочарование.
– Что вы имеете в виду?
– Я ожидал услышать о схватке не на жизнь, а на смерть. Принц-леопард против страшного великана. Ведь великан наверняка обладал нечеловеческой силой. Иначе у него давно бы отняли его Золотую Кобылу. Что позволило нашему герою одолеть его?
– Доспехи и…
– И дурацкий хрустальный меч. А что, ни у кого больше не было волшебного оружия?
– Но он ведь заколдованный принц! Принц-леопард! – Леди Джорджина начала сердиться. – Он лучше, сильнее других! Да он одним ударом мог сразить злого великана!
У Гарри горело лицо, и он заговорил слишком быстро:
– Но если он такой хороший и сильный, почему он не освободится от злых чар?
– Я…
– Почему он просто не уйдет от этих избалованных королей, плюнув на их нелепые приказы? Почему он вообще находится в рабстве? – Он в сердцах отбросил начатую фигурку, нож пролетел через весь стол и упал на пол. Леди Джорджина наклонилась, чтобы поднять его.
– Не знаю, Гарри, – произнесла она и протянула нож на ладони. – Я, правда, не знаю.
Не обращая внимания на ее вытянутую руку, он отрезал:
– Уже поздно. Думаю, вам пора возвращаться в ваш особняк.
Она положила нож на стол.
– Если это не подарок отца, откуда он у вас?
Она все время задавала вопросы, на которые он не котел – не мог – ответить. Ради себя, ради нее. Но она настойчиво продолжала их задавать. Зачем она играет с ним в эти игры?
Он молча подал ей плащ. Она посмотрела ему в глаза и повернулась спиной, чтобы он мог накинуть плащ ей на плечи. Он снова, как тогда, почувствовал ее аромат и закрыл глаза, будто от страшной боли.
– Вы не поцелуете меня? – прошептала она, не поворачиваясь.
Он отдернул руки.
– Нет.
Он прошел вперед и распахнул перед ней дверь. Ему необходимо было чем-то занять руки, чтобы не потерять самообладание и не обнять ее, Не прижать к себе и не целовать до самого утра.
Он только взглянул в ее глаза – голубые озера. В них молото утонуть безо всякого сожаления.
– Даже если мне очень хочется, чтобы вы это сделали?
– Даже если так.
– Очень хорошо. – Она прошла мимо него и исчезла и темноте дверного проема. – Спокойной ночи, Гарри.
– Спокойной ночи, госпожа.
Он захлопнул дверь и прижался к ней, жадно вдыхая шлейф ее духов.
Потом резко выпрямился и отошел. Всю жизнь он проклинал этот порядок, который позволяет людям глупым и ничтожным смотреть на него как мелкую сошку. Но теперь это не имело никакого значения.
И он уже не проклинал судьбу.
Глава 7
– Как ты считаешь, Тигли, зачем джентльмену нужно целовать даму? – спросила Джордж свою служанку, поправляя на шее косынку из газовой ткани.
Сегодня она надела платье лимонного цвета; расшитое бирюзовыми и красными птицами. Красные кружева украшали квадратный вырез и рукава, спадая волнами от локтей к запястью. Все это выглядело поистине изысканно, и Джордж; себе нравилась.
– Есть только одна причина, почему мужчина целует женщину, госпожа. – Ответ Тигли прозвучал немного невнятно. Она держала во рту шпильки, потому что как раз в это время делала леди Джорджине прическу. – Он хочет затащить ее в постель.
– Всегда? – Джордж поморщилась собственному отражению. – То есть он не может поцеловать женщину, чтобы показать ей свое дружеское расположение, например?
Служанка только фыркнула и приладила очередную шпильку.
– Это навряд ли. Если только кувыркание в постели он не рассматривает как проявление дружеских чувств. Помяните мое слово, госпожа: мужчины только и думают о том, как бы побыстрее оказаться с женщиной в постели. Ну и еще, – продолжила Тигли, отступая назад, чтобы полюбоваться своим творением, – о картах, лошадях и тому подобной ерунде.
– Неужели это действительно так? – Джордж показалось забавным, что все мужчины, которых она знала, – лакеи, кучер, ее братья, приходские священники, ремесленники и вообще все, думают только об этом. – А что касается философов и ученых? Они-то наверняка много думают и о других вещах?
Тигли с мудрым видом помотала головой.
– Если мужчина много думает о других вещах, значит, с ним что-то не так, госпожа. Будь он сто раз философ.
– Надо же… – Джордж зигзагом выкладывала шпильки на туалетном столике. – А если он сначала целует ее, а потом отказывается? Даже если она не против?
В ответ последовало молчание. Джордж посмотрела па Тигли через зеркало. У девушки появились две вертикальные морщинки между бровями – раньше их не было.
– Значит, у него есть очень веские причины не делать этого, госпожа.
У Джордж, будто все опустилось внутри.
– По собственному опыту знаю, – продолжала Тигли, тщательно подбирая слова, – что нет ничего проще, чем заставить мужчину поцеловать тебя.
Джордж смотрела на свою служанку широко раскрытыми глазами:
– Правда? Даже если он сначала… не хочет? Тигли утвердительно кивнула.
– Даже если он совсем этого не хочет. Они просто не могут устоять, эти несчастные. Так уж они устроены.
– Понятно. – Джордж поднялась и неожиданно обняла ее. – Тигли, ты просто кладезь полезной информации. Ты не представляешь, сколько полезного я от тебя услышала.
Тигли выглядела встревоженной.
– Только будьте осторожны, моя госпожа.
– Да-да, конечно, – ответила Джордж и выпорхнула из комнаты.
Она поспешно спустилась по лестнице из красного дерева и вошла в утреннюю комнату, где был накрыт завтрак. Комнату заливал мягкий рассеянный солнечный свет. Вайолетт уже пила чай за позолоченным столиком.
