Мисс Флинн любила нас, мальчиков, угощала яблоками, трепала волосы длинными желтыми пальцами. Мы любили ее тоже, хотя и побаивались ее метаний, ее волос, ее арфы на дереве, ее странной манеры разговаривать. Красота ее казалась нам замечательной, другой такой женщины в нашей местности не было; ее длинное, снежно-белое, светящееся лицо казалось нам таким же прекрасным и холодным, как у ангела в церкви.
Я помню, когда мы последний раз проходили мимо ее коттеджа. Наши глаза, как всегда, стали искать ее. Она сидела за витражным окном, которое раскрасило ее лицо во множество цветов. Мать весело окликнула ее: «Эй, мисс Флинн! Вы дома? Как поживаете, дорогая?»
Мисс Флинн выскочила к порогу, сначала долго рассматривала свои руки, потом взглянула на нас.
— Такие щекастые мальчики, — услышал я ее голос. — Так похожи на Моргана. — Потом она почему-то подняла ногу и показала на носок туфли. — Мне очень плохо, миссис Эр, — пожаловалась она.
Раскачиваясь на ходу, она пошла к нам, накручивая на палец прядь волос. Ее лицо сияло белизной дневной луны. Мать разразилась квохчущими сочувствующими междометиями, а потом заявила, что западный ветер вреден для нервов.
Мисс Флинн обняла Тони с какой-то отвлеченной страстностью и тяжело уставилась в даль над нашими головами.
— Мне очень плохо, миссис Эр — из-за того, что я должна сделать. Опять моя мать — вы же знаете. Я пытаюсь держаться подальше от ее злого призрака. Но она не оставляет меня в покое по ночам.
Вскоре мы уже спешили прочь, хотя нам, детям, уходить вовсе не хотелось. «Бедная, бедная душа, — вздыхала Мать. — А она ведь почти госпожа…»
Несколькими днями позже, утром, мы сидели у себя на кухне, ожидая, когда Фред Бейтс принесет молоко. Вероятно, было воскресенье, так как завтрак оказался испорченным; а на неделе это не имело значения. Все ворчали; каша подгорела, а чай задерживался. Когда Фред наконец появился на полтора часа позже, его глаза туманились от слез.
— И где же это вы задержались, Фред Бейтс? — закричали сестренки; никогда прежде он не опаздывал. Это был худой, невысокий паренек лет семнадцати, с головой, похожей на ершик для мытья бутылок. Но этим утром кошка не стала виться у его ног, и он не ответил девочкам. Он просто зачерпнул нам нашу обычную меру, сопя и бормоча «черт побери» себе под нос.
— Что произошло, Фред? — взорвалась Дороти.
— А вам что, никто еще не рассказал? — спросил он. Голос был неискренне удивленным, но гордым, это заставило девочек подняться. Они втянули парня в кухню, налили ему чашку чая и заставили на минутку присесть. Потом они обступили его с широко распахнутыми глазами, я видел, что они учуяли происшествие.
Сначала Фред лишь старательно дул на свой чай и бормотал: «Кто бы мог подумать такое?» Но потихоньку, исподтишка, девочки разговорили его, и в конце концов они выудили всю историю…
Он возвращался с дойки; было рано, занималась заря, он как раз проходил мимо пруда Джонса. На минутку он остановился, чтобы швырнуть камень в крысу — он получал по два пенса за хвост, если удавалось ее поймать. Вдруг он заметил, что что-то плавает внизу, в зарослях лилий. Оно колыхалось белым в воде. Сначала он подумал, что это белый лебедь или что-то вроде того, или, в крайнем случае, одна из коз Джонса. Но потом он подошел поближе и увидел, что прямо на него из-под воды смотрит белое лицо мисс Флинн. Ее длинные волосы свободно развевались — что и заставило его сначала подумать о лебеде — и на ней не было ни единой ниточки. Глаза были широко раскрыты, она пристально вглядывалась в небо сквозь воду, как будто смотрела в окно. Да, он испытал такой шок, что бросил ведра с молоком и полез в пруд. Он немножко постоял в воде, убеждаясь: «Это действительно мисс Флинн»; а вокруг вообще не было ни души. Потом он помчался назад на ферму и рассказал там о своей находке, и они пришли и выудили ее оттуда граблями. Он больше не пялился, нет, ему нужно разносить молоко.
Фред посидел немного, прихлебывая чай, а мы смотрели на него с изумлением. Мы все знали Фреда Бейтса, мы хорошо знали его, и наши девочки часто говорили, что он размазня; и вот всего два часа тому назад, совсем рядом, в конце тропинки он видел утонувшую мисс Флинн совсем без одежды. Теперь, казалось, он излучал какую-то жгучую энергию, так что нам всем хотелось притронуться к нему, ощутить его; и возбужденные девочки попытались удержать его подольше и упросить рассказать всю историю сначала. Но он, громко пыхтя, допил чай и покинул нас, говоря, что ему еще нужно завершить свой молочный круг.
Новость вскоре распространилась по всей деревне, женщины начали собираться у калиток.
— Вы слышали?
— Нет. А что?
— О бедняжке мисс Флинн… Взяла и утопилась в пруду.
— Не может быть!
— Да, да. Фред Бейтс нашел ее.
— Правда — он только что пил чай у меня на кухне.
— Не могу поверить. Я виделась с ней на той неделе.
— Я тоже. Встретила ее вчера. Я сказала: «Доброе утро, мисс Флинн»; и она ответила: «Доброе утро, миссис Айрес», — знаете, как она обычно отвечала.
— Она ведь только что ходила в город, это было в пятницу! Я видела ее в Министерстве колоний.
— Бедное, отчаявшееся создание — что же могло заставить ее сделать это?
— У нее было такое милое лицо.
— Так хорошо относилась к моим мальчикам. Она была сама доброта. Страшно даже подумать, как она лежала там.
— Говорят, она была не совсем в порядке.
— Вы имеете в виду ее приятелей?
— Нет, гораздо большее.
— Так что?
— Тс-с-с.
— Ну, конечно, не все знают…
Мисс Флинн утонула. Женщины смотрели на меня, насторожившись. Я повернулся и побежал от них по тропинке. Я горел от возбуждения, нервы натянулись от страха; я рвался взглянуть на пруд. Группка сельчан, включая моих сестер, стояла на берегу пруда, уставившись на воду. Пруд был плоским, зеленым, абсолютно пустым, только молочное облачко прилипло к водорослям. Я спрятался в тростнике, надеясь, что меня не заметят, и тоже уставился на это колышущееся пятно. Это же был тот самый пруд, который задушил мисс Флинн. Очень странно и совсем не случайно. Она пришла сюда одна, голая, ночью, и легла в него, как в постель; она лежала там, внизу, натянув на себя воду, тихо утонув в водорослях. Я смотрел на корни лилий, вьющиеся глубоко внизу, на губчатые листья вокруг. Так вот где она лежала на зеленой подушке, неподвижно, одна, всю долгую ночь, глядя вверх сквозь воду, как через окно, ожидая, когда придет Фред. Одна из моих коленок начала дрожать; я легко представлял ее там, с плывущими волосами и светлыми открытыми глазами, точно так, как Фред Бейтс нашел ее. Я ясно видел ее, слегка увеличенной, как сквозь лупу, и слышал ее нечеткий, сухой голос: «Мне плохо, мисс Эр. Это призрак моей матушки. Она не дает мне покоя по ночам…»
Пруд был пуст. Ее унесли домой на куске забора, женщины видели ее тело. Но для меня, сколько мне дано будет помнить, мисс Флинн останется лежать в пруду.
