Я иду через преисподнюю и чистилище и смогу покинуть их, лишь пройдя до конца, согласно обещанию, данному мною Манастабаль, моей проводнице. И если бы мне пришлось ради этого спуститься в бездну, оставив свое место возле самого прекрасного из ангелов, я бы сказала ему лишь одно:
(Я стремлюсь к тебе из самых глубин преисподней, или из чистилища, ибо ты мой добрый гений, херувим, пребывающий в сонме ангелов небесных.)
Раз за разом я возвращаюсь к началу пути - в пустыню в самом центре мироздания, по которой колючий ветер гонит песчаные волны. Она уже стала для меня привычным местом, и, не дожидаясь прихода Манастабаль, моей проводницы, я укладываюсь спать, завернувшись в одеяло и положив под голову ружье. Я просыпаюсь от мощного движения воздушной волны - ветер здесь ни при чем. Я включаю карманный фонарик и свечу им во все стороны. Но ангел, собравшийся атаковать меня, нападает со спины. Его даже нельзя ясно различить. Я зову его по имени, но он, не отвечая, жестоко сдавливает меня, пинает ногами в бока и избивает, а я не могу его сбросить. Но в какой-то момент мне удается схватить его за волосы и перебросить через голову. Теперь мы бьемся лицом к лицу, но почти наугад, то нанося удары кулаками, то всей тяжестью тела наваливаясь друг на друга, то швыряя друг друга на землю приемами дзюдо или карате, то применяя подсечки и захваты. Я бьюсь изо всех сил, ибо ангел атакует все более свирепо.
Но ангел явно не намерен шутить - он пришел за моей жизнью. Битва длится всю ночь, и много раз мне приходится глотать пыль. Тогда ангел поднимается и ждет, пока я соберусь с силами, отойдя на некоторое расстояние, и там молотя по воздуху кулаками и ногами, словно для того, чтобы разогреть мускулы. Я не жду ничего хорошего от исхода этой битвы, и молчание ангела, ни разу не нарушенное, давит на меня дополнительным грузом. Однако после нескольких часов сражения мои силы растут с каждым перерывом. К концу ночи мне наконец удается одержать верх над ангелом и заставить его, в свою очередь, глотать пыль. Но стоит ему подняться, он сразу же исчезает, растворившись в темноте. Вместо того чтобы броситься в погоню, я падаю на землю, не в силах пошевелиться. Мои кости трещат, мышцы ноют, но я почти сразу засыпаю. Проснувшись утром, я вижу рядом со мной Манастабаль, мою проводницу. Когда я рассказываю ей о битве с ангелом, она говорит:
(Ангел испытывал твою силу, ибо в рай без нее не попасть. А ты, Виттиг, приняла его за единственного ангела, которого ты знаешь.)
XLI ПрибытиеМы движемся по пустыне, где песок стелется волнами, гонимый ветром, по бесплодной земле. Я вместе с Манастабаль, моей проводницей, иду в густой толпе тех, кто проделал путь через преисподнюю. Они непохожи друг на друга и идут в беспорядке, тяжело ступая. В последний раз я вижу тревожное выражение на лицах осужденных душ и их торопливую поступь — и каким счастьем станет для них освобождение из их трехмерного мира! Несмотря на оживление, проявляющееся в их взглядах и жестах, они идут молча, их глаза неотрывно устремлены вдаль. Впрочем, ветер с силой ударяет в лица, мешая говорить. Кажется, окружающее их пустынное пространство не хочет отпускать их - они замедляют шаги и напрягают мускулы, чтобы противостоять мощным порывам ветра. Но через какое-то время ветер стихает. Сгущается сверкающий туман, скрывая нас друг от друга. Потом он рассеивается, и сквозь его молочно-белые пряди нам предстает совсем другой пейзаж, который я сразу же узнаю по краскам и очертаниям. Зеленые холмы с плавными уступами, покрытые соснами, освещенными ярким светом, выделяются на переднем плане. Воздух благоухает. Этому пейзажу свойственна какая-то особая протяженность - кажется, его можно сжимать и растягивать. Мое тело становится невероятно легким.
Охваченная ликованием, я кричу:
(Кто бы поверил, что попасть в рай так просто?)
На что Манастабаль, моя проводница, отвечает:
(Самый короткий путь от одной точки к другой - прямая линия.)
Но вот мы видим толпу ангелов, архангелов и серафимов - и она, мой добрый гений, впереди всех! - они ждут нас, словно встречающие у трапа самолета. И тут же слышатся возгласы узнавания, приветствия, радости, жалобы, утешения. Руки сплетаются, плечи соприкасаются, тела прижимаются друг к другу, градом сыплются поцелуи. Когда мой добрый гений приближается ко мне, между нами уже нет никакой преграды, и я могу больше не бояться падения. Это действительно рай - зримый, ощутимый, суверенный. Я бегу, я лечу к нему - если и вправду здесь и сейчас наступил конец моему долгому паломничеству в преисподнюю.
XLII Ужин с ангеламиАнгелы сходят с мотоциклов, в то время как другие, собравшись на поляне, мелодичными голосами зовут всех ужинать. В середине поляны - кухня под открытым небом, вокруг которой хлопочут ангелы, неся разную утварь: кастрюли, ведра, котлы, тазы, миски, сковородки, тарелки, шумовки, поварешки, черпаки, вилки, разделочные и столовые ножи, кухонные доски, металлические точила, вертела, противни для жира, топорики, крючья, молотки. Мухи и осы летают в косых лучах заходящего солнца. Ангелы-музыканты, собравшись под соснами, играют на пианино, кларнетах, саксофонах, ударных инструментах. Вершины и склоны холмов в один миг становятся розовыми, пурпурными, карминными, багровыми, фиолетовыми, сиреневыми, синими, зелеными и золотыми. В порту видны корабли под многочисленными белыми парусами - возвращаясь из океана, они проходят Золотой пролив и входят в бухту. Синие, серебряные, красные, оранжевые, желтые отблески света, рассеиваясь в призмах капель смолы, играют на стволах сосен, на листьях эвкалиптов, образуют сияющий туннель под низким сводом ветвей, повисают разноцветными пылинками - или свет становится однородным, ровным, сильным, ярким, заставляющим увидеть небо во всей его глубине и необъятности. Тысячи птиц проносятся над нами - одни пролетают мимо, другие кружат и резвятся. Здесь ласточки, мухоловки, синие сойки, вороны, куропатки, дрозды, пеликаны, чайки, бакланы, поганки, нырки, орланы, серые и белые цапли. Они щебечут, трещат, каркают, свистят, кричат, устраивая невероятный гвалт. Птичий концерт перекликается с музыкой ангелов и с их безмятежными голосами. Еда варится в котлах, жарится на вертелах и решетках над кострами. Здесь есть печи, плиты, жаровни, полные угля. У некоторых ангелов рукава засучены. На их черной и золотистой коже - багровые отблески пламени и горящих углей. Сушеный душистый укроп, тмин, ориган, тимьян и розмарин жгут большими вязанками, а когда высыпаются семена, их бросают в сито с кориандром и сезамом. Когда изучаешь все сборище с некоторого расстояния, кажется, что вся деятельность заключается в перемещениях, приходах, уходах, переходах, подъемах и спусках по склонам холмов - прямых и по диагонали, в восхождениях по крутому склону, пробежках, приближениях и удалениях, в движении и топтании на месте. Сейчас ангелы проносят на плечах корзины с хлебом и фруктами. Они расставляют их в виде геометрических фигур. Здесь вишня, земляника, малина, абрикосы, персики, сливы, помидоры, авокадо, дыни, арбузы, лимоны, апельсины, папайи, ананасы и кокосовые орехи. И вот херувим с обнаженной грудью трубит в трубу, возвещая, что все готово для ужина с ангелами.
