Мое сердце тут же стало колотиться как сумасшедшее. Я даже подумал, что оно сейчас выпрыгнет из груди или пустится в пляс. Но ничего такого не произошло, я просто подцепил еще кусочек еды и посмотрел на Мэри.
– Готова спорить, – сказала она и посмотрела вверх, – наверняка, когда я рассказала тебе, что Мод отправилась домой, ты подумал: «О, слава богу! Она больше не будет путаться у меня под ногами, когда я работаю, и эта сиделка не будет в это время бормотать у меня над ухом. Все эти ее постоянные надоедливые вопросы». Но ты от меня так просто не отделаешься, – сказала она снова своим искусственным голосом и опять рассмеялась. – А кроме того, мне будет очень не хватать твоих сумасшедших историй. Что скажешь?
Я как раз пил из стакана, а у меня во рту был еще и кусок цыпленка, так что прямо в тот момент я ей ничего не мог ответить.
– Хм, – сказала Мэри. – Не слишком много. – Она подождала, пока я прожую и проглочу. – Так что, ты не будешь против, если мы будем иногда встречаться и болтать, несмотря на то, что Мод уехала?
Я кивнул.
– Хорошо, – сказала она. – Хорошо. – А потом, чуть погодя, улыбнулась мне, хотя мы ничего друг другу не говорили и ничего не произошло, и сказала: – Ты, как всегда, красноречив.
Тогда я подумал, что это было что-то про лиса, и улыбнулся ей в ответ.
Вот, и пока мы не поели и не убрались – я мыл посуду, а Мэри ее вытирала, – я так и не вспомнил о Фрэнке и Элизабет. До тех пор я и не вспомнил, что собирался помочь Фрэнку с его лошадьми и всем остальным.
Я сказал Мэри об этом и спросил, не хочет ли она сходить со мной к нему. Но ей уже надо было идти. Ну и вот, она шла со мной немного по газонам, а потом, когда мы добрались доверху, она сказала, что мы увидимся в следующий день. И я вошел в больницу уже совершенно счастливый и совсем не грустный.
На следующий день, когда все сиделки рассадили пациентов по скамейкам, Мэри помахала мне рукой. А потом, когда их увели обратно, у Мэри появилось немного времени, и она спустилась вниз в сад чуть-чуть со мной поболтать.
Как только она подошла ко мне, первое, что сделала, – подняла один из инструментов с травы и стала делать вид, будто работает им прямо у меня на дороге, притворяясь, как будто она – Мод. Потом она рассмеялась, положила инструмент обратно и села на траву рядом со мной.
– Привет, – сказал я, продолжая работать.
– Привет, мистер Рейнеке, – сказала Мэри. Она спросила, не опоздал ли я к Фрэнку, чтобы помочь ему с лошадьми, а я объяснил ей, как мы с Фрэнком делаем ставки, я выбираю аутсайдеров, а он фаворитов. И сказал, что он уже расписал свою часть, оставив мою мне, а она мне сказала одну вещь, про которую говорила, что она про нее думает.
– Иногда я работаю ночью так же, как и днем, – сказала она. – То есть в ночную смену вместо дневной. И вот недавно, когда я ночью взглянула в окно, знаешь, что я увидела при свете фонарей?
– Не знаю, – сказал я, а она рассказала, что это была лиса.
– Я уверена, что это была лиса, – сказала она, – я потом еще смотрела и видела ночью и еще ранним утром. Так, – сказала она, – я ее видела в саду, и тебя я видела в саду, но… и это важно… я никогда не видела тебя и ее в одно и то же время. – Она снова рассмеялась и сказала мне, что она подумала и решила, что это был я – я превращался из человека в лису и гулял по саду. – Вот что ты на самом деле скрываешь, – сказала она. – Да? Я права? Это, кстати, многое объясняет…
Я положил инструмент, которым работал, на траву, подобрал тот, с которым Мэри изображала Мод, и продолжил работать им, а Мэри продолжала говорить:
– А еще я решила, что ты превращаешься из-за цыплят, когда их ешь. Поэтому ты сбежал сломя голову прошлым вечером. А вовсе не к Фрэнку с Элизабет, так ведь? Просто настало время превращаться. Да? Ведь в этом все дело, мистер Рейнеке?
И мы смеялись и хихикали, пока у Мэри не закончился перерыв.
Тогда она поднялась с травы и сказала, что мы увидимся в следующий день. Но, прежде чем она ушла, она сказала одну из тех вещей – тех вещей, которые меня всегда удивляют и заставляют думать, что она все обо мне знает, пока я не убеждаюсь в обратном.
Это было, когда она спросила меня, правильно ли она догадалась и правда ли то, что я – лис. Я подумал, что это такая шутка, и не ответил, а просто улыбнулся. А она вдруг сказала искусственным злодейским голосом:
– Что ж, возможно, ты считаешь, что сейчас тебе ничто не угрожает, но знай – я вытяну твой секрет из тебя. В свое время, дружок.
И, пока она не повернулась, я думал, что она это говорила про мой брильянт.
Забавная штука есть во всем этом, я вам скажу. Каждый раз, когда я думаю, что она говорит про брильянт, я удивляюсь так, будто не могу понять, откуда она могла об этом узнать. Но самое главное вот что – я все равно не пугался так, как это случалось со мной раньше. И даже более того: мне кажется, я даже хотел, чтобы она узнала.
В тот вечер, когда я зашел к Фрэнку и Элизабет, я рассказал им, как Мэри говорила, что я превращаюсь в настоящего лиса, просто потому, что так я мог поговорить о ней еще раз. И я был счастливый вдвойне, потому что им это тоже нравилось, а еще потому, что это была история Мэри.
– Не знала, что в нашем саду завелась лиса, – произнесла Элизабет, когда я закончил рассказывать. – Неужели они подходят так близко к городу.
– Перед тобой сидит живое тому подтверждение, – сказал ей Фрэнк, кивнул на меня, и они рассмеялись.
– Нет, серьезно, – спросила у меня Элизабет, – ты сам их видел здесь когда-нибудь?
– Только когда он шел мимо рыбного пруда и ловил свое отражение в лунном свете, – сказал Фрэнк и вернулся к своим лошадиным спискам.
А я сказал Элизабет, что никогда тоже не видел здесь лис и никогда не замечал их следов ни на клумбах, ни на траве, ни где-либо еще.
– Мне кажется, она просто притворялась, – сказал я, чтобы вернуть разговор к Мэри. И это сработало.
– У нее богатое воображение, у Мэри, – сказала Элизабет, – она иногда не слишком много уделяет внимания своей работе, но мне она нравится. Иногда я даже за нее отдуваюсь, когда у нее неприятности.
– Мне она тоже нравится, – сказал Фрэнк и как-то странно ухмыльнулся. – Конечно.
А Элизабет стукнула его по спине и досадливо крякнула:
– Да ладно тебе, Фрэнк, ты ей в деды годишься.
– Может, и так, – сказал Фрэнк, – но они часто выходят замуж за богатых стариков, такие девчушки. – И он мне снова подмигнул и странно так ухмыльнулся.
– Но ты-то не богатый, – ответила ему Элизабет.
– Пока нет, пока нет. Но это лишь вопрос времени. Особенно сейчас, когда мне помогает этот юный оборотень со своей лисьей интуицией. Подойди-ка и взгляни сюда, – сказал он мне и открыл газету, которая лежала на столе. – Взгляни-ка.
