* * *
– Наталья, – Константин Танасе, повертев в руке служебное удостоверение, повторил в трубку, – Наталья.
– А, это ты, – равнодушно сказала девушка.
Танасе помолчал. Потом решился.
– Ты что, ушла от меня?
– Костя, – и обращение это резануло Танасе слух, – что за глупости ты несешь? Я с тобой не жила, чтобы уходить, или возвращаться.
– Мы больше не встретимся?
– Да откуда я знаю. Может, захочется, так я позвоню. Ты только, – тут она хихикнула, – не волнуйся, милый.
– Почему? – недоуменно спросил он.
– В твоем возрасте вредно, – она снова хихикнула, – давление, нервы, мигрень, целлюлит.
– А целлюлит-то здесь при чем? Разве у меня может быть целлюлит? Я же мужчина!
– Это я образно, – Константин по голосу понял, что надежды нет, – образно. Какой ты дотошный.
– Наталья, – он собрался с духом, – я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я готов оставить семью, и жить с тобой. Предварительно, конечно, распишемся. Если хочешь, я устрою свадьбу.
– Да нет, не хочу, – она и в самом деле не хотела.
– Наталья, такие вещи не говорят по телефону, но все-таки я это сделаю, потому что сейчас уезжаю в служебную командировку, – зачастил Танасе, опасаясь, что девушка бросит трубку, – У меня положение. Связи. Деньги. Я, если хочешь знать, начальник Службы информации и безопасности.
– Ой, ну какая мне разница? Я все равно в компьютерах не разбираюсь.
– При чем здесь компьютеры?!
– Ты же сам сказал – информации…
– О, Боже. Наталья, неужели ты не знаешь, что такое Служба информации и безопасности. Нет? И кто у нас президент, не знаешь. И газет не читаешь, верно?
– Конечно. Это же неинтересно.
Танасе застонал, и оперся свободной рукой о стол. Он понимал, что трубку нужно положить, но это была словно не его рука, не его ухо, не его голова, вообще, это был не он сам. И кто виноват? Нет виноватых. Связался с молоденькой. А ведь еще и рассюсюкался, поэт чертов, старый идиот… К черту!
– Наталья, – протянул он, – у тебя кто-то есть?
– У меня всегда кто-то есть, – очень холодно бросила она, – у тебя все?
– Служба информации и безопасности, это как КГБ, Наталья. Слушай, я знаю, что у тебя кто-то есть.
– Ты что, – брезгливо спросила она, – меня подслушивал?
– Нет! – быстро соврал он. – Вас с этим парнем увидели мои знакомые. Наталья…
– У тебя все?
– Нет, послушай, еще…
Поняв, что говорит в трубку, откуда идут гудки, Танасе разогнул дрожащие ноги, и выпрямился. Надо взять себя в руки, подумал он. Надо отнестись ко всему с юмором. В самом деле, на что он рассчитывал? Горько усмехнувшись, Константин вытер вспотевший лоб, и выпил валерьянки. Надо было успокоиться: Через час Танасе должен был присутствовать на заседании парламентской комиссии Молдавии по борьбе с терроризмом.
…Матушка Мария устроилась с вареной кукурузой под стеной высокого здания с тонированными стеклами. Что это президентский дворец, а белое здание напротив – парламент, старушка не знала. На базар ей попасть не удалось: его закрыли на два дня, чтобы почистить.
– Кукуруза, кукуруза! – задорно выкрикивала Мария, лукаво подмигивая прохожим.
Колени, отсиженные разгневанным студентом, немного болели, но старушка не расстраивалась. За оставшийся час пути она так разжалобила парня, что тот даже помог ей тащить сумки на базар, а когда оказалось, что там закрыто, привел сюда.
– Это самое бойкое место, – подмигнул ей студент, – ну, бывайте!
В благодарность старушка, быстро осмотревшись по сторонам, дала студенту кусок брынзы, который прятала за поясом. Как парень не отнекивался, брынзу пришлось взять.
– Бери, бери, сынок, – уговаривала Мария, – где ты такой еще поешь?
Студент почему-то смеялся, и, взяв брынзу, обещал непременно заехать в Старые Плоешты к бабушке Марии.
– Кукуруза, кукуруза! – надрывалась Мария, приветственно помахивая прохожим.
Многие были настолько удивлены, что покупали товар матушки. Кукуруза и в самом деле была хороша: сваренная в подсоленной воде, да еще и присыпанная серой, крупной солью. Початки приветливо, как матушка Мария, глядели на прохожих ноздреватыми зернами, и, казалось, просили: купи нас, купи, купи. Из ведра, которое в дороге Мария укутала ватным одеялом, до сих пор шел пар. Жалко, семечек не прихватила, подумала Мария, и сплюнула на асфальт. Она была очень чистоплотной женщиной, и никогда бы себе этого не позволила, но идти до урны было метров тридцать, и Мария боялась, что попросту не успеет схватить за руку вора. А что вор, как только она отойдет от кукурузы, появится, Мария не сомневалась. Многие городские, знала она, рады на дармовщинку рот раскрыть. Поэтому зевать не стоило. И, живое воплощение пасторальных прелестей, Мария восседала на тротуаре под самым президентским дворцом, в центре асфальтовых джунглей.
– Что это у тебя? – брезгливо подвинул ведро носком дорогого ботинка плотный мужчина в хорошем костюме.
– Кукуруза! – гаркнула в ответ Мария. – Бери, сынок, свеженькая.
– Кукуруза, – с отвращением повторил Константин Танасе.
– Смотри, сынок, – залезла в ведро руками Мария, – какая знатная у меня кукуруза. И дешево отдаю! Гляди, початки какие толстые!
– Толстые, – гадливо сплюнул Танасе, – толстые… Кукуруза…
– Да ты не смотри, – быстро вытерла Мария о платье руки, тем самым, испачкав их еще больше, – у меня все чистое. Можно даже сказать, стерильное,
– А ты знаешь, – зловещим шепотом начал Константин, – где ты сидишь, старая дура? Знаешь, кто я? Да будь у тебя сто разрешений на торговлю, ни одного из которых у тебя нет, ты бы здесь, если бы эти олухи из охраны не спали, и секунды не простояла!!!
– Ой, ничего не знаю, – затараторила старушка, – ничего не видела, слепая я совсем стала, да и не продаю тут ничего, так, людям вот в радость, думаю, если кукурузы привезу, да прохожим раздам на помин души, дед ведь у меня скончался; да и слышу я тебя плохо, сынок, совсем с ушами у меня плохо стало, ну, что стал, как вкопанный, бери давай, ох, грехи мои тяжкие…
Минут пять спустя Танасе с удивлением понял, что старушка, видимо, приняв его за вымогателя, сунула ему в нагрудный карман грязную купюру в двадцать леев, и подталкивает уйти. Еще минуты две ушло у директора СИБ на то, чтобы справиться с подергивающимся левым веком.
– Ты, старуха, – прошипел он, возвращаясь, – даже не представляешь, от чего тебя спасла твоя тупость. Марш отсюда!!! Немедленно!!!
Матушка Мария горестно, – для виду, потому что почти вся кукуруза была продана, – всплеснула руками. Печально покачала головой, и, нарочито по-старушечьи (как это ей, и так старухе, удавалось, Константин понять не мог) семеня, подхватила ведро. Константин зло наблюдал за старушкой, чувствуя спиной смеющиеся взгляды охранников дворца. Внезапно крышка с ведра слетела, и на асфальт упали четыре оставшихся початка. Танасе едва не вырвало: вряд ли я смогу когда-нибудь есть кукурузу, дико жалея себя, подумал он, вряд ли… Старушка не спеша собрала кукурузу, и лукаво обернулась, думая, что Константин ушел, и на место торговли можно будет вернуться.
