Острая потребность ощущается в физическом плане сильнее всех остальных компонентов. Именно поэтому ее название позаимствовали из описания физического состояния наркомана, лишенного необходимого ему вещества. В интересующей нас сфере абстинентный синдром связан с любимым человеком, который временно или окончательно недоступен — как географически, так и в эмоциональном плане. Синдром вызывает бессонницу, возбуждение, нарушение аппетита, невозможность сконцентрироваться, в том числе в ситуациях, которые требуют особой сосредоточенности (важное совещание, управление автомобилем или воздушным судном), он обычно мешает получать удовольствие даже от деятельности, ранее воспринимавшейся как приятная. Эти грозные симптомы ломки можно очень быстро снять с помощью некоторых веществ (различные алкогольные напитки, полученные путем ферментации или дистилляции, никотин, транквилизаторы, наркотики) или даже некоторых видов отвлекающей деятельности (тяжелая работа, телевидение, физические упражнения, сексуальные отношения с новым или, наоборот, старым партнером). Однако после этого ощущение острой потребности возвращается с удвоенной силой, словно хищник, который отступил лишь для того, чтобы, ненадолго затаившись, еще ожесточеннее атаковать свою жертву.
И напротив, некоторые места, люди, встречи усугубляют синдром абстиненции, потому что вызывают в памяти образ любимого человека. Это может быть парк, в котором вы вместе гуляли, или ресторан, где часто ужинали, или друг, бывший свидетелем вашей тогда еще взаимной любви. Или, возможно, мелодия, которую он/она часто напевал(а) в минуты счастья. Еще более сильные муки можно испытать, случайно наткнувшись на какой-либо предмет, забытый любимым/любимой. Оставленное в ванной средство для снятия косметики или пара старых домашних тапочек в глубине шкафа способны вознести вас к таким вершинам страдания и волнения, на какие вас не поднимет ни один симфонический, живописный или поэтический шедевр.
Потому что синдром острой потребности временами достигает невероятных пиков боли, интенсивность которой вызывает у вас опасения по поводу ближайшего будущего. («Как я смогу продержаться до вечера? До завтра? В течение всей оставшейся мне жизни?») Из-за него вы также отключаетесь временами от окружающей действительности, даже пребывая в приятной компании. Общепризнанно, что возможность поделиться своими переживаниями с доброжелательным другом или с человеком, профессионально обученным выслушивать признания, может принести реальное облегчение, которое, впрочем, вскоре оказывается эфемерным.
Вайла обернулась и с озабоченным видом смотрела, как он пишет. Гектор чувствовал, что она старается его понять, и был доволен, что ей это не удастся и она не будет огорчаться или беспокоиться из-за таких его размышлений о любви. И вдруг, когда он подумал об атмосфере огромного счастья, окутавшей его и женщину, с которой он не мог обменяться и десятком слов, Гектора осенила еще одна догадка.
Цветочек № 15. В любви те, кто по-настоящему понимает друг друга, возможно, никогда не смогут договориться.
Вайла вернулась к экрану, а на нем опять появилась реклама творога, в которой олени хором распевали песню на фоне снежных просторов, и эта сцена поразила до глубины души девушку из страны, где никогда не бывает ни снега, ни льда.
Гектор перечитал свои записи о первой составляющей и счел их превосходными. Возможно, таков был один из эффектов средства профессора Корморана? Или любовь сама по себе невероятно вдохновляющая тема? Но одновременно его размышления были не слишком обнадеживающими: если он не сумеет раздобыть антидот и если по какой-либо причине они разлучатся с Вайлой, то выходит, остаток жизни им придется провести в адских муках абстиненции?
— I got you under ту skin[11].
Гектор подпрыгнул, услышав слова, произнесенные Вайлой. Она смотрела клип Мадонны, двигавшейся по дорожке, усыпанной лепестками роз. Английские слова песни воспроизводились субтитрами, написанными странными буквами-вермишелинами, явно тайскими, достаточно близкими к языку Вайлы, чтобы она могла понять смысл.
— I got у ou under ту skin, there is no explanation[12]— с триумфом повторила Вайла, глядя в глаза Гектору.
Клара все еще любит Гектора
— Я хочу поехать в Шанхай, — сказала Клара.
Гюнтер вздохнул. Он смотрел на Клару, такую изящную в строгом костюме, и вспоминал, что был чемпионом университета по дзюдо, служил в батальоне горных стрелков, а потом реструктурировал столько компаний, что мир бизнеса прозвал его Гюнтером Чистильщиком. Сегодня он руководил европейским подразделением крупной международной фармацевтической фирмы и ее филиалами в других странах, но вдруг почувствовал себя слабым и уязвимым перед этой малышкой по имени Клара, которая весила в два раза меньше его и, похоже, все еще была влюблена в парня, не способного, по ее же рассказам, заставить сантехника нормально выполнить свою работу.
Он вспомнил слова старого психиатра Франсуа и подумал, что тот прав: следовало бы изобрести вакцину от любви, и к черту профессора Корморана с его безумными пилюлями!
Но так Гюнтер думал только три с половиной секунды, а потом сразу сосредоточился на своей цели: отыскать профессора Корморана. И даже сказал себе, что желание Клары отправиться в Шанхай можно использовать для решения этой задачи. Понимаете, в этом-то и сила таких людей, как Гюнтер: они никогда больше трех секунд не смешивают эмоции с практическими интересами, и именно поэтому когда кого-то увольняют, то этот кто-то — вы, а не они.
Что ж, почему бы не отправить в Китай эту миниатюрную адскую машинку, которая погружает его то в яркий свет, то во тьму, превращая в недостойного отца и мужа?!
Одновременно он подумал, что стоит ей уехать — и он будет сходить с ума от желания знать, чем она занята в каждую конкретную минуту. Правда, с другой стороны, благодаря средствам, уже задействованным для поисков профессора Корморана и контроля за инициативами вышеупомянутого Гектора, будет не так сложно отследить и распорядок дня Клары. А почему бы ему тоже не отправиться в Китай? Директор азиатского отделения давно просит его приехать, так что можно воспользоваться случаем и вправить ему мозги.
— О’кей, — ответил он, — поезжай когда хочешь. Чем скорее, тем лучше.
Тут он заметил, что Клара удивлена, и понял, что набрал очки. Страх, как бы тебя не бросили, подумал он, ему подвержены все. Это он знал наверняка.
— Тебя не огорчит мой отъезд? — обеспокоенно спросила Клара.
— Вовсе нет. Почему это должно меня огорчать?
— Ну не знаю… Я ведь наверняка там встречусь с ним…
— Я полагаю, что люди имеют право на эксперименты…
— …но потом должны за это расплачиваться, — договорила за него Клара.
Именно эту фразу Гюнтер всегда произносил перед тем, как кого-нибудь уволить. Тут он понял, что в гневе зашел слишком далеко и Кларе могли совсем не понравиться слова, обычно адресуемые простым служащим.
