Каждый день сводки приносят сообщения о новых и новых вылазках боевиков, о новых и новых жертвах. Угоны скота, грабежи, угоны машин, воровство людей, убийства, обстрелы. Это каждый день. Ставрополье, Дагестан, Осетия — вот теперь зоны боевых действий. Только за январь аэропорт Моздок семь раз подвергался обстрелу из стрелкового оружия «неизвестными лицами». Обстреливался и аэродром Беслан. Чеченские бандгруппы были замечены под Кизляром и Прохладным, Хасавюртом и Буйнакском. Масхадов говорит, что это «дикие» отряды — «индейцы», как их называют, никому не подчиняющиеся банды. Ложь! Боевики очень хорошо знают, чего они хотят. Они принципиально не трогают ни кабардинцев, ни балкарцев, ни черкесов, ни даргинцев, ни аварцев, ни кумыков, ни лезгин. Зато русских — пожалуйста. Казаков — с легкой душой. Горят дома, вырезаются семьи, угоняются техника, скот. Масхадов врет, называя их неуправляемыми. Бандитам все равно, кого грабить. Этих же интересуют только русские. А ведь они не самые богатые из всех, кто здесь живет. Нет. Чеченские боевики умело нагнетают и обостряют обстановку вокруг русскоязычного населения, призывая и показывая — вот жертва, за которую никто не заступится, которая никому не нужна, для всех лишняя. В хрупком северокавказском мире быть слабым и беззащитным — жалкая участь.
«Издыхающего льва кусает даже шакал», — говорят здесь. После ухода войск за русских больше некому заступаться…
То, чем мы занимались здесь, скорее правильно было бы назвать затыканием дыр. Нам нечем теперь удержать границу с Чечней. Погранвойск здесь нет, потому что официальной Москвой Чечня считается в составе России, и границы эти внутренние, административные.
Милицейский «уазик», натужно урча мотором, карабкался вверх по горному серпантину. Сзади шел «ЗИЛ», под тентом которого пряталась наша охрана — разведчики одной из частей внутренних войск. Наша колонна огибала Ингушетию, пробираясь в Дагестан. Путь напрямки был однозначно закрыт.
— Сунетесь в Ингушетию — и воспоминания от вас не будет, — напутствовал командир.
Для еще большей конспирации даже в штабе части только несколько человек знали об истиной цели нашей поездки. Так… комиссия тыловиков из Москвы.
Настроение спутников было мрачным. Все увиденное за эти дни угнетало и подавляло. Чеченцы полностью владели инициативой здесь и диктовали нам свои условия. И нельзя сказать, что они в этом были одиноки. На Кавказе любят сильных и подчиняются силе. Кто-то теперь помогал им, потому что считает вайнахов братьями по вере, кто-то — от греха подальше, чтоб не ссориться с победителями России, кто-то — на всякий случай. Вдруг пригодится.
Это мы теперь были здесь лишними, нам приходилось скрываться от чеченской разведки, от чеченских боевиков, пробираться «вкруголя», таясь, как партизаны…
На этих дорогах я понял, что мирные соглашения поставили крест на многовековой борьбе России за свои жизненные интересы в этом регионе. После победы Чечни Россия здесь больше никто. Ее уже вышвырнули с Кавказа. Теперь здесь новые хозяева — турки, саудовцы, американцы…
Теперь осталось только латать дыры.
Местное МВД само не имело сил организовать надежный заслон бандитам — слишком неравные силы. И теперь их надо было срочно укреплять боевыми подразделениями Внутренних войск. Разбивать все на районы ответственности, изучать их, осваивать. Перекрывать дороги, перевалы. Выставлять блокпосты. Практически — создавать границу. Причем границу-фронт. Мокрый, пепельно-серый склон вдруг сменился белоснежными кручами. Еще в ста метрах внизу земля была похожа на склизлую половую тряпку, и вдруг — снег, мороз, лед. На крутом повороте, господствовавшем над долиной, мы остановились. Впервые за эти дни из-за гор вдруг выглянуло полузабытое яркое солнце и осветило местность под нами.
На капоте развернули карту, «привязываясь» к местности. Нашли точку стояния. Начали что-то обсуждать, то тыча в карту, то указывая куда-то вниз на раскинувшуюся долину.
Разведчики рассредоточились в кустарнике на склоне, заняли оборону, растворились, замаскировались.
— По-хорошему здесь работы месяца на два, — объяснил мне мой спутник, полковник армейской разведки. — Было бы нормальное финансирование и обеспечение — и Ставрополье и Осетию мы «закроем» надежно. Здесь население наше. Чеченцев боятся и ненавидят. Значит, опора есть.
Городские и поселковые УВД нужно усилить внутренними войсками, развернуть маневренные группы быстрого реагирования, перекрыть дороги. А предгорье, ничейные леса отдать спецназам. И сюда «чехи» никогда не полезут. Умирать дураков нет. А вот с Дагестаном намного сложнее… Там работа на годы.
Разведсообщения из Чечни крайне тревожны. В Грозном развернулись усиленные резидентуры спецслужб Турции и Саудовской Аравии. Департамент Государственной безопасности Чечни ускоренными темпами разворачивается в министерство, втрое увеличивая штаты. Большинство советников и инструкторов — офицеры «державной безпеки» Украины.
Чечня арендовала у Украины целый парк транспортных и пассажирских самолетов, с помощью которых налаживает сообщения через воздушное пространство Грузии с Турцией и арабскими странами. Ежедневно в Грозном садятся самолеты, которые никем не досматриваются, не проверяются, и груз их неизвестен.
На секретном совещании наркодельцов в Кабуле (талибы сегодня — одни из крупнейших монополистов в выращивании опийного мака) представитель Чечни заявил, что уже к осени Чечня будет готова полностью восстановить свои утраченные из-за войны позиции на опийном рынке.
Чечня ведет переговоры о закупке ракет «земля — небо», «стингер». Также Чечню интересуют новейшие противотанковые средства, различные мины, оружие для спецподразделений. По словам Масхадова, Чечня готова тратить на вооружение «каждый второй доллар или рубль. У свободы нет цены…».
Все четче прорисовывается стратегический план Чечни. Основные усилия она направляет сейчас на выход к Каспию и откол от России Дагестана. Кизляр и Хасавюрт названы «зоной жизненных интересов Ичкерии». Среди чеченцев-акинцев, проживающих в Дагестане (около 300 тысяч), ведется активная вербовка агентуры. Организация «отрядов самообороны», подготовка их на территории Чечни к ведению партизанских действий. Чеченские лидеры регулярно встречаются с лидерами Кабардино-Балкарии, ищут контакты с аварцами, кумыками, даргинцами.
Особенно деструктивна сегодня роль в этих процессах Грузии. Не секрет, что после перекрытия пограничниками границы с Азербайджаном и развертыванием «завесы» МВД на дагестанском направлении транзитов оружия и боеприпасов, основная подпитка ими шла через Грузию.
Именно Грузия снабжала в 1996 году боевиков техникой и вооружением. Проверка по номерам и сериям оружия, захваченного у чеченцев, выявила, что львиная доля его (выстрелы к гранатометам, мины, одноразовые гранатометы и т. д.) принадлежали партиям, которые поставлялись Грузии в рамках оборонного союза СНГ.
Расчет Шеварднадзе прост. С ослаблением и уходом с Кавказа России Грузия выдвигается с второстепенных ролей на первые, разделяя с Турцией и Азербайджаном зоны влияния на Кавказе. Более того, поражение России развязывает Грузии руки в силовых акциях по возврату Абхазии и Южной Осетии и ставит Армению в положение «вассала» в силу изоляции Армении мусульманами. В осуществление этого плана Грузия требует от России вывода контингента миротворцев из Абхазии и категорически отказывается развернуть подразделения российских пограничников на границе с Чечней.
