Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
Я был твердо уверен, что и здесь особой безопасности гарантировать нам он не может. Но не стал этим делиться с Макокиным, а лишь перевел краткую речь длиннобородого старика.
Подполковника враз подменили. Побледнев, он зайцем заметался между машинами. Мы с муллой проводили его непонимающими взглядами.
— Быстрее, быстрее! — подгонял солдат пинками Макокин. — Уезжаем! Банда Уланга на подходе. Возможно нападение.
Вмешиваться было делом совершенно безнадежным, и вскоре мы были дома».
(На этом внутренний монолог заканчивается.)
«Наверное, подполковник переживает все заново», — понимающе подумал тактичный Брюханов, искоса поглядывая на Макокина, а вслух задумчиво протянул: — Да-а-а!
— Такие вот дела, товарищ журналист, — четко подвел итог Макокин и тут же спросил: — А в газете про это напишете? Неплохо было бы, знаете, чтобы в стране узнали, чем мы тут занимаемся!
— Непременно, — с чувством сказал Брюханов, крепко пожимая офицерам руки на прощание. — Непременно. Экземпляры я вам обязательно вышлю.
На следующее утро в сопровождении мощной бронегруппы, которой можно было бы при желании очистить от духов весь Панджшер, журналист выехал на самую безопасную, а следовательно, образцово-показательную заставу. После чего вся «броня» дружно ушла на Кабул.
И с этого самого момента во всей дивизии потеряли всякий покой. Газеты дотошно исследовались от первой до последней страницы. Но статьи нигде не было.
Шли дни, недели, месяцы. Постепенно в соединении угасли последние надежды. Все плюнули на Брюханова да и забыли о нем. Лишь почерневший и похудевший Макокин продолжал упорно терзать на невзрачном пункте фельдъегерско-почтовой связи только что привезенные кипы газет. А не найдя ничего, привычно шел заливать горе спиртом.
И вдруг в одном из журналов Макокин увидел огромнейшую статью журналиста Брюханова. Подполковник впился в нее глазами. И чем дальше он продвигался в чтении, тем больше вытягивалось его лицо. Статья была та и не та одновременно.
В ней присутствовали: выезд; мешки муки; Таджикан; страшная дорога до него; обугленные «наливники», а в них «бифштексы». Все это было, и даже больше того, о чем рассказывал заместитель начальника политотдела. Но не было здесь самого главного, самого основного — Макокина. Везде присутствовал лишь один Брюханов.
Именно он, журналист Брюханов, прорывался к Джабалям, отбивался от Уланга в Таджикане, разбрасывал муку с бэтээра служителям культа, сведя тем самым почти на нет военный конфликт в Афганистане.
Макокин завыл дурным голосом, разорвал журнал и бросился в модуль — заливать горе самогоном. Тот вскоре закончился, и подполковник начал втихаря ликвидировать одеколоны и лосьоны, стоящие у офицеров в тумбочках.
Короче говоря, с Макокиным от внезапного горя и постоянного пьянства приключилась белая горячка. Его подлечили и отправили в Союз — от греха подальше. Ведь родина должна не только знать своих героев в лицо, но и принимать их обратно…
НОЧНОЙ ПАТРУЛЬ
Лейтенант только-только пришел в батарею, а солдат отслужил в ней два года. Он был дембелем и считал последние предотъездные дни, старательно вымарывая их в небольшом календарике. Может, боец и уступил бы командиру взвода, вернул молодым деньги, которые отобрал для последних закупок. Но события разворачивались на глазах всего подразделения, и обуревший дембель не только не пятился назад, но еще больше наглел, опустив левую руку в карман, а правой лениво почесывая голую грудь.
Короче говоря, нашла коса на камень, и лейтенант не сдержался.
Он выбросил правую руку вперед, метя солдату в подбородок. Дембель оказался на удивление проворным — постарался увернуться, дернулся, но неудачно. Железный кулак, скользнув по лицу, пришелся как раз на кадык.
Дембеля бросило на взводного. Тот сделал шаг в сторону, и солдат рухнул на пол, захрипев и покрываясь потом. Кровь брызнула из носа и ушей. На раскрытых губах распустилась причудливым цветком розовая пена.
Облепившие место стычки солдаты, минуту назад радостно перемигивавшиеся и строившие рожи, теперь топтались в нерешительности и вопросительно таращили глаза на командира.
— Плащ-палатку, — скомандовал лейтенант, склоняясь к неподвижному телу.
На брезент уложили полумертвого дембеля и бегом потащили в санчасть.
Начальник штаба полка разъяренно мерил шагами кабинет и орал так, что тряслись стаканы на тарелочке возле графина.
— Ты убить его мог, идиот! Ладно, вправили ему горло! А если перелом? Сил много? В горы корректировщиком ходи!
— Да я…
— Молчать! — рубанул кулаком по столу подполковник.
Стаканы разом подскочили и покатились по полированной поверхности. Комбат — начальник лейтенанта — подлетел к столу, поймал стаканы, вернул их на место и замер рядом с лейтенантом, белым, как потолок в операционной, где достаточно долго оживляли дембеля.
Начштаба вновь заметался по кабинету. Казалось, он набирает начальную скорость, чтобы, разогнавшись, головой выбить кондиционер и умчаться в голубое поднебесье.
— Нет, я так больше не могу! Одних ублюдков из Союза присылают! В первом бате Храпов едва должность принял, как на чарс его потянуло. Нет, чтобы дураку у такого же бестолкового офицера наркоту попросить, так он солдату приказ отдает. Приказываю, мол, достать. Тот и достал — в особом отделе. Стукачом боец оказался — в школу КГБ поступать хочет. Плюсы себе набирает — стучит на офицеров, скотина. А Узгенов? Под обстрел раза два попал на заставе, понял, чем это пахнет, и ногу себе прострелил. Под дурака решил закосить — мол, осколком мины ранило.
Теперь вот этот мордоворот своих подчиненных гробит. Что, сильный? — теснил лейтенанта в угол подполковник с искаженным лицом. — Сильный, да? Говори! Не молчи, Сигов!
Лейтенант опустил глаза и сделал едва заметный шажок назад.
— Никак нет, — промямлил он, не решаясь смотреть в глаза подполковнику.
— Никак нет! — взвился начштаба. — А почему? Как? Сколько раз предупреждал: не умеете бить морды слонам — не беритесь. А если взялся, делай так, чтоб никто не видел, не знал. Этот же у всего полка на глазах! Ну, ничего, — затряс желтым от никотина пальцем начштаба, — ты мне ответишь за это, паскуда! Партбилет на стол положишь, и из Афгана мы тебя вышибем, как этих дурачков — Храпова с Узгеновым. В Союзе будешь служить, а может, прямиком в народное хозяйство.
Лейтенант побледнел.
— Това… Товарищ подполковник! Я прошу, очень прошу, — забормотал Сигов, — …умоляю вас — не надо в Союз!
— Что? Позора боишься? — вытянул губы трубочкой начштаба.
— Не надо, товарищ подполковник. На самую опасную заставу переведите, в самые тяжелые колонны посылайте, но в Союз не надо. Стыдно в Союз, товарищ подполковник! — голос лейтенанта дрожал.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
