Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
– Я сказал уже.
– Нет, ты конечно меня извини, но ты удивляешь. Ладно, ерунда. Я просто хотел сказать, что зря гонят на Путина. Он все правильно делает, так и надо. Нужна сильная рука, понимаешь? Вспомни, что было лет пять назад, в какой была жопе Россия. А он навел здесь порядок. А когда навел, сразу все началось – и чечены, и взрывы, и прочая такая байда. Но он правильно действует, все равно. Если не действовать, Россия развалится на хер… Вот ты, например, как считаешь – это нормально – то, что происходит в Москве?
– Здесь много чего происходит.
– Я про то, что едут сюда отовсюду, едут, едут… Скоро коренных москвичей вообще не останется. Я бы просто взял и «закрыл» город: Москва не резиновая, а и так уже столько наехало, хватит. – Он отпил пива, посмотрел на меня. – Ты пойми меня правильно – я тебя не имею в виду. Ты, я чувствую, профессионал, специалист своего дела, такие везде нужны. А то ведь большинство тех, кто едут, – колхозники, чмо. Им в своем колхозе сидеть – так нет, все сюда прутся. А тут еще хохлам лафу сделали – три месяца без регистрации. За что, за какие такие заслуги? Ты мне скажи?
– Не знаю. Ладно, мне надо идти, а то котлеты сгорят.
– Хорошо, дуй к своим котлетам. Только можно еще вопрос?
Виталик взял пиво, допил, поставил бутылку на пол.
– Ну давай.
– Да, так счастлив, что дальше некуда. Все, пока.
– Спасибо, что зашел. Еще заходи, если время будет.
Я снял котлеты с овощами с плиты, поставил сковороду на подставку. Достал из холодильника открытый кефир «Домик в деревне», ополоснул грязный стакан. По радио играла песня Дельфина «Мы еще встретимся». Я взял сковороду и стакан с кефиром, перенес в комнату, поставил на круглый стол. Включил телевизор. По «Спорту» шел европейский футбол, по МузТВ – «Высшая лига», по ЭмТиВи – «Одна неудачная поездка». Я оставил ЭмТиВи, хотя мне было все равно. Я теперь каждый вечер смотрел телевизор, пока не ложился. Даже рекламу, которая раньше всегда раздражала, смотрел равнодушно. Надоедали только повторы одной и той же рекламы много раз в одном блоке.
Пятница
Поезд ехал по окраинным районам Москвы. Между домами мелькнула витрина магазина «Три кита». За перегородкой, в соседнем отсеке плацкарты, какая-то женщина возмущалась:
– А почему это, когда я брала билет, мне сказали, что нижние полки есть только боковые? Я, между прочим, инвалид третьей группы, я не могу спать наверху. А вот две полки свободные, верхняя и нижняя. Мало того, что не топят в вагонах, как надо, мало того, что сквозняки, так еще и наверх лезть придется…
– Первые места в вагоне – для проводников, – ответила проводница. – На них билеты не продают. Первое и второе, и пятьдесят третье и пятьдесят четвертое.
– Да уступлю я вам нижнее, не надо разводить неизвестно что, – сказал мужской голос.
– Спасибо, мужчина, спасибо.
Проводница перешла к нам – лет сорок, с короткими волосами и родинкой на щеке.
– Готовим билеты и деньги за постель.
Она села на полку рядом со мной, раскрыла черную папку с карманчиками. На карманчиках белой краской были написаны названия мест.
– А сколько стоит постель? – спросил мужик в фланелевой рубашке и джинсовой куртке. Он сидел у окна, напротив – его попутчик, а рядом с ним – блондинка лет тридцати. На боковых полках две женщины под пятьдесят пили пиво «Очаково» из двухлитровых бутылок. Из-под их полки торчали клеенчатые баулы.
– Постель – двадцать восемь рублей. Все будем брать?
– Не, мы, наверно, не будет, – сказал мужик в джинсовой куртке. – Да, Иван?
Иван открутил черную пробку на бутылке водки «Путинка», налил приятелю и себе. Они чокнулись пластиковыми стаканами, выпили, каждый взял с газеты по ломтю хлеба и куску сухой колбасы. Оба были коротко стрижены, с красной сеткой полопавшихся сосудов на щеках и носу.
Иван дожевал и сказал:
– Я москвичей, этих сук, ненавижу вообще. Все, как один, недоноски. Сидят в метро, книжки читают. Старуха какая зайдет – хуй кто ей место уступит, все прикидываются, что не видят. Думает, блядь, что если прописка московская, и менты не ебут на каждом шагу, то он уже все, герой, а ты, выходит, говно. Что, я не так говорю?
– Все так, – ответил второй мужик. – Мы их в армии знаешь, как пиздили? Я в Тобольске в стройбате служил. После «спецухи» брали только в стройбат, в другие войска не брали. Ну и нормально – москвичам посылочки слали, хуе-мое, а мы у них все забирали, и пиздили еще, как могли. И сейчас я их всех ненавижу. Деловые все – охуеть.
– Ничего, скоро им тоже будет пизда. Сибирь и Дальний Восток отколются, на хуй, – у них и нефть, и газ, на хера им Москва? Чтобы кормить ее? Останется одна беднота, поглядим тогда на этих московских хуев.
Я сделал глоток «Балтики-тройки». Блондинка наклонилась к своим сумкам. У корней ее волосы были темными. Она поставила на стол пакет «Перекресток», вынула из него томатный сок «Чемпион», армянский лаваш и нарезку красной рыбы.
На боковом месте тетка говорила соседке:
– У нас в магазинах все дешевле, чем в Москве. Продукты так точно. Что – на рубль, что – на два, а что – и на пять. Но в Москве ведь и заработки не такие…
– Да, не говорите. Жирует Москва, жирует.
Иван спросил у приятеля:
– Так, Вася, а что будем с этим гондончиком делать… С бригадиром… Как его там, Кондратов, да?
– Вроде, Кондратьев. Я посмотрю, сколько он денег домой привезет, и тогда будет ясно, кинул он нас или нет…
– Как ты посмотришь?
– А я посмотрю, что он себе купит. В одном подъезде, все-таки.
– Ну возьмет он себе машину. Что тогда?
– А ничего. Только бригадиром он больше не будет. И в Москву больше не приедет. А если приедет…
– Ладно, посмотрим.
Буфетчица из вагона-ресторана несла по проходу корзинку с бутылками.
– Никто не желает перекусить-выпить? Есть кока-кола, минеральная, пиво…
Вася схватил ее за руку.
– Девушка… У вас пиво, а у нас – водочка. Давайте, выпейте с нами…
Буфетчица вырвала руку и пошла дальше.
Я достал дискман, вставил старый альбом группы «Сплин». В девяносто восьмом, сразу после знакомства с Наташей, я много слушал этот альбом, особенно песню «Орбит без сахара» – хит того лета. Когда мы с ней сидели в кафе или гуляли по улицам в центре города, обязательно слышали ее много раз. Наташа однажды сказала мне, полупьяная, что эта песня в каком-то смысле про нее. Я спросил, почему – она не ответила.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 37
