Ироничная улыбка пробралась на губы Вана. И ревяки, и арджики занимаются миссионерством. Ревяки больше в открытую, но люди, в основном, находят солидные кредиты лучшим основанием для веры, нежели обещания чего-то когда-нибудь потом. Вот только… не были ли это лишь те люди, которых он знал?
Ван нахмурился, припоминая, что в его фоновом инструктаже было сказано о беспорядках и крупных волнениях, предшествовавших приходу Густофсена на пост премьера. Сообщение, кажется, подразумевало, что старые разногласия все еще существуют, и что Густофсен остается страстным сторонником примирения враждующих.
Ван переключился на указания по внутренней сети, направленные ему из Штаба РКС в Новой Ойсине.
РКС заказывает корабль «Мэнган»… третий в новом классе «Адамс»…
После повторных требований РКС, власти Келътира отозвали «научную» экспедицию с наблюдательного поста в туманности близ Коротейка.
Офицеры РКС возвращаются после обмена опытом с подразделениями Сообщества Внявших Откровению… учения принесли обоюдную пользу…
Третий Флот открывает покинутую установку близ Сулина…
Последняя новость вызвала у Вана личный интерес, и он сосредоточился на ней.
…установка, скрытая внутри никелево-железного астероида с крайне эксцентрической орбитой, была покинута недавно… содержит ионовые следы, соответствующие имеющимся у военных систем запуска и орудий… Эксперты РКС расследуют…
Ван нахмурился. Каждый астероид, способный нести установку размеров, оговоренных в сообщении, был давным-давно прочесан, поскольку Сулинские железные отложения залегали глубоко, и их трудно было добывать. По крайней мере, как подумалось ему, уж такие-то астероиды прочесывают на всю катушку.
Он отключил голоустановку и встал. Следовало поторопиться, чтобы не опоздать на встречу с арджентийским атташе. К счастью, арджентийское посольство всего в трех щелчках к северу по бульвару Кнута и на полщелчка к западу. Будь оно менее чем в двух щелчках, Ван подумал бы, а не прогуляться ли пешочком, но у него была склонность шагать быстро и при этом обильно потеть, а прибытие на встречу взмокшим произвело бы неподобающее впечатление. И опять его вез Стефан.
Как только планетовоз загудел, катя на север по почти пустым улицам, Ван перебрал в голове все, что знал: Круахан оставил несколько докладов о полковнике Марти, и они создавали впечатление о холодном и расчетливом арджентийском старшем офицере, по натуре скрытном, но ловко умеющем обеспечить себе преимущество и добыть любые сведения.
Ван проработал все материалы из куба данных командора Петрова и немного удивился, обнаружив, что туда включены ежегодные запросы по бюджету от ССО Скандийскому парламенту, наряду с текущей характеристикой всех скандийских вооруженных сил, включая и космические, и общие планы по бюджету на следующие пять лет, весьма скромные.
Ван перебросил эти цифры Корделии Грегори с просьбой проанализировать их, чтобы увидеть, насколько они точны и вероятны.
— Сэр, мы почти прибыли, — объявил Стефан.
Ван поднял глаза. Фундаменты комплекса арджентийского посольства едва ли были больше, чем у посольства Тары, но здание имело в высоту три этажа; оно было построено из серебристого металла и вздымалось к северу от внутреннего двора, посреди которого был разбит своего рода сад. Здание это казалось выше и остроугольней, нежели те, мимо которых они до сих пор проезжали.
Стефан направил машину к въезду с воротами. Страж, в отделанном черным серебре арджентийских сил, распознал тарские коды, распахнул ворота и махнул Стефану: мол, проезжай. Вану все же пришлось предъявить свою карточку у главного входа. Его не снабдили ни жезлом, ни охранником, а всего лишь сообщили, что кабинет полковника Марти на втором этаже в северном крыле.
Посольство не стояло без охраны. В коридорах, где встречалось по горстке людей каждые метров десять, Ван чувствовал биение энергии систем безопасности и, с помощью своих вкраплений, идентифицировал не менее дюжины скрытых установок с автоматическим оружием высоко в голубых мраморных стенах. В посольстве Тары имелось нечто подобное, но куда в меньшем количестве и значительно меньшей мощности.
Ван без труда нашел нужный кабинет. Полковник Хосе Мария Марти, как гласило голополотнише снаружи над аркой.
Внутри Вану приветливо улыбнулась молодая женщина.
— Командир Альберт? Полковник Марти ждет вас. За открытой дверью. — Ее англ звучал с легким акцентом, а дружелюбие не вызывало сомнений.
— Благодарю, — ответил Ван на эспине.
Марти оказался кареглазым, черноволосым, оливково-смуглым и на сантиметр-другой выше Вана. И глаза, и улыбка его были теплыми, когда он отдал полупоклон.
— Командир Альберт, приятно познакомиться. — Эспин полковника звучал выразительно и весьма отчетливо.
— Мне еще больше приятно, — ответил Ван на эспине. — И я ценю доброту, с которой вы без всяких проволочек согласились на встречу.
— Вы говорите на эспине почти без акцента, командир, а это редчайшая вещь для боевого офицера. — Марти улыбнулся. — Все говорят, что вы превосходный военный командир.
— Вернее было бы назвать меня компетентным и удачливым, и могу лишь надеяться, что Госпожа Фортуна по-прежнему мне улыбается.
Марти явно был удивлен.
— Вы знаете Камероса?
— Вы меня разоблачили. Его слова лучше моих, — признался Ван.
Арджентийский офицер рассмеялся.
— Вы действительно не похожи на своего предшественника. Он был человеком немногословным и кратким.
— Наверное, он был мудрее меня, — предположил Ван. — У нас, тарян, есть такая слабость: любить слова больше, чем молчание.
— Учиться означает обмениваться, и никто не сможет ничему научиться, если не предложит свою долю, слова же — это то, посредством чего обмениваются знаниями. — Марти шагнул к двери, которая выходила на небольшую террасу с поистине миниатюрным садиком.
— Я подумал, что здесь мы сполна получим от нынешнего дивного утра. Еще через несколько недель станет слишком жарко.
Ван последовал за полковником к креслам по обе стороны от кованого железного стола, покрытого белой эмалью. Еще до того, как они устроились, адъютант, которая приветствовала Вана, появилась с подносом с двумя дымящимися чашечками кофе.
— Командор Петров упоминал, что вы любитель кофе, вроде меня, и я позволил себе… — Марти протянул ему чашечку и поднял другую.
— Спасибо. — Ван отпил. Кофе был хорош, с легким ореховым привкусом. — Славный кофе. Арджентийский? Похож на тот, который я пробовал…
— Увы, нет. — Марти слегка качнул головой. — Мне следовало бы сказать, что он не из Ардженти, а с плантации, основанной бароном Бирнедотом. То был удивительнейший человек. В сущности, скандиец, но стал в свое время сотрудником арджентийского дипломатического корпуса. Тогда это было обычно. Перед тем как его убили, он разбил кофейную плантацию близ старой комиссарской резиденции. Она все еще существует, и после того, как все утряслось, мы выкупили участок. Скандийцы были счастливы получить холодные кредитки за то, что они считали почти никчемными горными склонами.
