Постоянно подскакивая в седле, отбив пятую точку уже на первых минутах и закусывая до крови губы (чуть их же и не откусив), я поняла, что храбрым и бесстрашным мужиком смотрюсь вряд ли.
— Ты как? — Хорт, поравнявшись со мной.
Вымученно улыбаюсь, вытирая кровь с подбородка.
— Может… помедленнее? — Стараюсь, чтобы голос звучал не слишком жалобно.
— Тогда до ночи точно не успеем.
— Докуда?
— До леса.
Смотрю на возвышающийся всего в километре от нас лес. Издевается?
— Ладно, я выдержу. Езжай.
— Уверен?
— Я же мужик, в конце концов.
Что это, улыбка? У Хорта?! Не, глюк, стопудово глюк.
— Хорошо, что ты наконец-то это понял. Что ж, тогда догоняй. — И он сорвался в галоп.
С тоской смотрю вслед, кошусь на флегматично подпрыгивающую подо мной лошадь.
Блин! Не недооценивай меня!
Вонзить шпоры глубоко в бока, услышать почти визг оглушенного болью животного. И сорваться с места в дикий неуправляемый бег (вцепившись в гриву, сжав колени и зажмурив глаза).
Мимо удивленного Хорта и Мурза промчались, как вихрь. Я старалась не орать, стиснув зубы и не открывая глаз.
Я выдержу. Я выдержу. Я… мама-а-а, роди меня обратно-о-о!!!
Остановились мы где-то в лесу. Хорт догнал, схватил за болтающуюся по воздуху узду и сумел сбавить темп, успокаивая взбешенное животное и постепенно гася скорость бега до нуля. Потом он пересадил ко мне Мурза. Который тут же начал вливать в меня магию успокоения, умоляя разжать скрюченные пальцы, которыми я вцепилась в гриву, и открыть глазки, а то он волнуется.
Руки разжала. Кое-как села, все еще тяжело дыша и унимая дрожь во всем теле. Хорт сказал, что по лесу поедем медленно, так как тропинка узкая и надо опасаться веток. Киваю, прижимая к себе Мурза. Прошу оставить пока его мне. Хорту все рано — он уже едет дальше, не оглядываясь на нас.
Утыкаюсь носом в шерстку Мурза и тяжело вздыхаю. Как же это все-таки тяжело — быть настоящим мужчиной. (Про ощущения в одном месте вообще молчу. Не хочу травмировать кота матюками и описаниями столь явных отличий между мальчиками и девочками. Надо срочно придумать обезболивающее, а то совсем загну-у-усь.)
— Хочу корзинку.
— Потерпи.
— Мне неудобно.
— Я знаю.
— А что ты делаешь?
— Ну… ты не знаешь какого-нибудь заклинания от мозолей?
— Гы-гы.
— Мурз!
— Ну знаю.
— Какое?
— Страшное. Мне понадобится литр твоей крови, свет полной луны, цветок сароса и…
— Так. Все. Я поняла.
— Понял, — поправляет меня.
— А?
— Ты парень. Прекрати говорить о себе в женском роде, тебе не идет.
— Язва.
Молчание.
— Хочу корзинку.
Мурза пришлось вернуть Хорту. (Я им в него кинула. Охотник, повстречавшийся сразу и с котом, и с веткой, обещал в следующий раз дать в глаз.)
Ну и пусть. Блин, как зад-то болит.
Ехали долго. Полдня.
Светило солнце, пели птицы. Где-то журчали тихие ручьи, вкрадываясь в шелест листвы и прочие звуки жизни. Я немного расслабилась, подставляя лицо пробивающимся сквозь кроны лучам солнца и щуря глаза. В принципе… не так уж и плох этот лес. Сейчас еще что-нибудь бы от мозолей придумать, и можно вообще немного подремать.
Заклинание долго не получалось: то сила не откликалась, задремав в глубине сознания, то я на что-то отвлекалась. Но я не сдавалась, и в итоге боль начала сходить на нет, а мягкое покачивание скорее убаюкивало, чем причиняло неудобство.
Мимо по ветке пробежала белка. Занятая лечением боков лошади, я задумчиво проследила за ней взглядом. Хм… хорошо бы еще и поймать что-нибудь на ужин. Хотя… судя по седельным сумкам, Хорт вроде бы позаботился о запасе провианта. Надо уточнить.
— Охотник!
Поворот головы, прищур глаз, вопрос в глубине. Выпрямляюсь, стараясь смотреться мужественно и развязно.
— Гхм. Я бы мог… подстрелить че-нить на ужин. Ты как?
— Чем?
Не сразу улавливаю смысл вопроса, занятый тем, чтобы красиво болтать правой ногой и одновременно пригнуться под толстой веткой.
— Чем? Ну магией. Я ж колдун! Вот. И… и могу че-нить жахнуть.
— Жахнуть? — приподнимая бровь.
— Ну… жахнуть, отхренарить, замочить, тюкнуть. — Голос становится все менее уверенным.
— Ладно. Жахни.
И он снова отворачивается, теряя ко мне интерес.
— Вирх, ты чего там жахнуть решил? — Мурз, свешиваясь через край корзинки и стараясь увидеть меня.
— Да так, — соображая, как именно и кого сейчас буду «жахать».
Охота — это ведь вроде бы по-мужски? Во-от, сейчас я докажу этой ледышке, что тоже не промах. Так… Гм… Хм…
Хорошо бы медведя. Или тигра. А тут есть тигры? Впрочем, сгодится и кабан.
Значится, так.
Сначала нужно зверя приманить. Потом как-нибудь красиво загасить, чтобы вампир впечатлился, ну и… О! Придумал! Кабан, значит, такой выбегает, я ему засвечиваю заклинанием в лоб. Итог: мгновенная смерть и разделывание в полете. А что? Эффектно. По-мужски. Осталось придумать заклинание. А может, так?
Хрипло дышу. Поднимаю голову и вижу уже исчезающий впереди круп лошади Хорта. Ударив пятками по бокам, догоняю его, прижавшись к гриве и оглядываясь по сторонам.
Странно… я же точно что-то наколдовала. А где добыча?
Догнав, тяну за поводья, чуть не поставив лошадь на дыбы, ругаясь при этом сквозь зубы. Хоть бы какая белочка пробежала, что ли, а то чувствую себя, как полная дура. Колдовала, колдовала, и все зря.
Громкий рев отвлек меня от самобичевания. Подняв голову, удивленно смотрю на огромного медведя, вырвавшегося на тропу перед лошадью Хорта. Грозный хриплый вой из раззявленной вонючей пасти и растопыренные когти бегущего вперед монстра впечатляли.
Охотник натянул поводья, вытащив меч и крикнув мне, чтобы сдала назад.
— Не бойся! Он замагичен. Это наша добыча, сейчас сам сдохнет! — успеваю крикнуть — счастливый и гордый.
Хорт не отвечает, привстав в седле и сжимая одной рукой поводья, а второй — эфес меча.
Медведь подпрыгивает, растопыривает лапы, ревет так, что глохну, и… разлетается на кусочки прямо перед скакнувшей вперед лошадью с охотником.
Окровавленный, заляпанный внутренностями и с мечом в вытянутой руке… Хорт представлял собой незабываемое зрелище. Он еще и в стременах привстал, согнув ноги в коленях.
