Книга Постоянная Крата - Владимир Михайлов

«Наверное, нужно хотя бы отказаться от одного из постов, – так думал доктор Астин Крат, вместо того чтобы по уши, вернее, не по уши, а с головой уйти в необходимые и сложные расчеты. – Потому что положение все усложняется, а чем оно становится сложнее, тем меньше остается даже не возможностей выхода, но направлений, в которых эти выходы можно искать. Никто другой этого не сделает, хотя бы потому, что ни у кого не хватит времени, чтобы понять обстановку до конца. Отказываться надо от должности главного энергетика, потому что от хронофизики я уйти никак не могу, да и не отпустят. Меня никогда не отпустят, проклятая судьба! Так, может быть, пусть все происходит так, как и должно происходить? Не ломать голову, но дожить оставшееся тихо и спокойно. Гибели никто, наверное, и не почувствует.

Но ведь погибнет и Тина! А это никак не должно произойти. Она достойна лучшей и долгой, самой лучшей и самой долгой жизни. Когда она выходила за меня – господи, кажется, века уже прошли с тех пор! – я обещал ей столько всего… И вот оказывается, что проблемой становится даже дать ей возможность выйти живой оттуда, куда сам же я ее и завел…

А ведь как прекрасно все начиналось! В молодости я шел по жизни, как грибник, вступивший в лес, где трудно было сделать шаг, не наступив на гриб, и были они – один другого лучше, породистее, крупнее, и можно было выбирать: вот за этим я нагнусь, чтобы аккуратно срезать его, и за тем, пожалуй, тоже, а вон за теми даже наклоняться не стоит – пусть подбирают их те, кто пройдет этими местами после меня. Грибами были идеи, весь мир состоял из новых идей, нелепым казалось, что другие не видят этого, потому что нельзя было представить, что уж настолько ленивы были эти люди, чтобы не нагнуться и не сорвать! А я уже в самом начале набрал их столько, что должно было хватить на всю долгую жизнь – тогда представлялось, что она обязательно будет долгой. Неожиданное приглашение на работу в молодую и перспективнейшую компанию «ХроноТСинус», где мне предоставили такие условия для работы, о которых начинающий ученый мог только мечтать; и встреча с Тиной, и любовь казались мне тогда естественными, неизбежными и обязательными составляющими жизни – такой, какой она тогда мне представлялась. А среди собранных идей уже мерещилась, рисовалась, приобретая все более четкие очертания, та, главная, ради которой и стоило жить, работать не уставая, чтобы в конце концов увидеть написанную собственной рукой – я не мог доверить этого компьютерной клавиатуре, – неповторимую по красоте формулу: Е=Х3Y, где Y – постоянная Крата…

Я это сделал, да! И стал ждать всего, что за этим должно было последовать. Известности, славы, приглашений на самые славные кафедры университетов Федерации.

Ждал – сперва даже с удовольствием, заранее наслаждаясь переживанием всего предстоящего; потом – уже с некоторой обидой, дальше – с нетерпением и в заключение – едва ли не с отчаянием. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы не Тина: только ей удалось как-то утешить меня, примирить с ужасной несправедливостью жизни, с ее ничем не объяснимым пренебрежением мною и всем тем, что сделал я для науки, для человечества, для всего мира. Именно непонятность происходящего была ужаснее всего: почему? Неужели мир настолько поглупел, что не представляет себе всего великолепия тех последствий, какие непосредственно вытекали из открытых мною закономерностей? Но как иначе можно было объяснить то, что меня даже не пригласили на съезд хронофизиков, где я мог бы – и хотел – сделать хотя бы сообщение о созданной мною теории ХТ? Не пригласили! Почему, за что я был подвергнут такому остракизму?!

И лишь постепенно я начал с ужасом понимать всю механику происходящего.

Не состоялось ничего из ожидавшегося мною только потому, что для мира, для множества людей всего, созданного мною, просто не существовало. Они ничего об этом не знали. Ничто из достигнутого мною не вышло за пределы фирмы, а еще вернее – узкого круга «ХроноТСинуса» и Института, в котором я работал. Все было до последней степени засекречено. О, династия Синусов прекрасно поняла и по достоинству оценила те последствия, к каким могло и должно было привести приложение моей теории к решению практических проблем. Причем то, что под случайно найденную возможность вневременных сообщений мои выводы позволили подвести несокрушимый теоретический фундамент, было отнюдь не самым главным. И сделанные уже не мною расчеты применения моей формулы для создания сверхоружия – тоже, хотя многим тут казалось, что именно это и является крупнейшим открытием. На самом деле основным для человечества было кардинальное, раз и навсегда, решение энергетической проблемы. Энергию отныне можно было черпать из воистину неиссякаемого источника.

Но фирма решила: сперва она почерпнет сама. Для своего роста и развития. А уж когда-нибудь потом… может быть… поделится и с другими. До тех же пор – никому ни слова, ни знака.

Поняв это, я, вопреки собственному характеру, поднял скандал. Наверное, в моем поведении тогда было нечто истерическое. Не знаю. В те дни я вряд ли мог контролировать свое поведение во всех деталях.

Меня пытались утихомирить. Мне объяснили: такая политика фирмы вызвана лишь высокогуманными интересами. Фирма, внушали мне, прежде всего намерена отработать всю технологию, связанную с прикладной стороной моей теории, убедиться в отсутствии каких-либо угрожающих людям последствий, и лишь когда возникнет полная уверенность их отсутствии – ну, тогда, разумеется… Но это, сказали мне, требует времени, быть может, многих лет, так что мне надо набраться терпения.

Но именно тогда мне удалось найти закономерность соотношения давления и скорости – как эти две величины интерпретируются в хронофизике. И в ответ я предложил фирме воспользоваться ускорением процессов. Я уже закончил разработку методики, и появилась возможность проверить ее на практике. Руководство так и сделало; процесс нашел практическое применение. Но опять-таки – только в пределах фирмы.