Паша взглядом пресек попытку затеять игривый разговор, заказал жареных креветок и уставился в окно.
Столовую он покинул, так же как и вошел в нее, под хихиканье девушек в беленьких передничках. Более того, Паша ощутил, что все в отеле стали смотреть на него совсем иначе. Улыбались, но скрывали неприязнь, предлагали помощь, но за спиной недоброжелательно посмеивались.
Паша вышел в сквер. Огляделся, размышляя — где сейчас может обретаться сын Марьяны? В парке его не было, на аллее под магнолиями тоже. Тут прогуливалась только солидная публика — на пляж, с пляжа и просто так.
Седов направился вниз, к морю. Разулся, снял рубашку, восхитился собственным загаром красноватого оттенка. А ведь Паша о нем так мало заботился! Пошел самой своей любимой дорогой — по линии прибоя. Сегодня вода была почти чистой, зеленоватой. Набегавшая волна гладила песок и приятно холодила пятки.
Поглядывая в сторону горизонта, Паша пытался догадаться, как отреагирует Роберт на известие, что водить его за нос Ираиде помогала ее мать? Разозлится? Примет новость равнодушно?
Он прошел пляж отеля, где его обрызгала водой радостная малышня, затем — пляж поселка, а потом и дикий пляж. Добрался до скалистого уступа над водой, вошел в воду по щиколотку, обходя один из камней, давным-давно отвалившихся от общей глыбы.
Заглянул в неглубокую расселину, туда, где ему уже пришлось находить Сэма.
Он был там и в этот раз.
Но в этот раз — мертвый.
Седов определил это, даже не коснувшись тела. Сэм лежал лицом в воде, и будь он живым, наверняка бы захлебнулся. Паша вытащил тело парня за плечи на сухое место, мрачно глянул в лицо, не смущаясь прошелся по карманам. В них было абсолютно пусто. Исколотые вены объясняли пустоту в карманах, а заодно и причину смерти Сэма.
Паша достал телефон, набрал номер службы спасения. Он мельком подумал, что наркотик куда эффективнее алкоголя, если рассматривать его как способ самоубийства.
День седьмой
Как бы Паша не увлекался алкоголем вечером, выспавшись, он редко переживал похмельный синдром. Уж такой у него был организм. Зато воспоминания о вечере давались ему с трудом.
Так было и сегодня. Он проснулся — не рано и не поздно — бодрым и свежим, а в голове было кристально чисто. Седов еще мог бы припомнить лицо бармена, так как вчера приземлился и напился у барной стойки. Он мог бы вспомнить и темную зелень бильярдного стола, и ощущение купюры в руке, а вот отдавал он деньги партнеру или брал их у него — не помнил, хоть убейте. С кем играл — тоже не помнил. Скорее всего, это был не Иван. Ивана бы он не забыл. Значит, оставался шанс на то, что Паша не спустил остаток средств вчера вечером за игрой.
Потянувшись к валявшимся на полу штанам, Паша затащил их на кровать и извлек из кармана бумажник. Деньги в нем были. И кажется, немного больше, чем раньше. Вчера он был в выигрыше.
Седов спихнул штаны на пол, сладко потянулся. Потом перевернулся на другой бок. И тут его чуть отекшие серые глаза, обрамленные светлыми ресницами, округлились: рядом с ним на кровати лежала Кира.
Подняв голову, Паша с изумлением рассматривал ее безмятежное лицо, спутанные волнистые волосы, нежную шею, яремную ямку и простыню, укрывавшую девушку до самых ног.
Он и сам был накрыт простыней. Заглянув под нее, нашел на себе трусы. Это казалось странным и дарило надежды. Было бы неприятно узнать, что он докатился до случайного секса. Само собой, Яне он не рассказал бы об этом даже под угрозой кастрации.
Паша приподнялся на локте, потом сполз с постели. Очень осторожно память стала подсовывать ему подсказки.
* * *
Он уже хорошо набрался, когда в бар вошла знакомая по дикому пляжу девичья компания, в которой трудно было не заметить пышную фигуру Киры. Она поздоровалась, Паша ей ответил. Девушки уселись за дальний столик, что-то стали обсуждать, засмеялись. Не было повода сомневаться — веселились девушки, обсуждая уже известную в отеле историю.
Дальше в воспоминаниях Паши был пробел. Можно предположить, что он играл в бильярд с местным профи, выиграл и оставил бильярдные столы. А потом — этот эпизод тоже всплыл из глубин сознания — в бильярд стали играть девушки. Паша в это время выпивал за столиком в бильярдной.
Остальное уже не вспоминалось.
— Кира… — позвал он.
Девушка перевернулась на спину, потом открыла глаза.
— Доброе утро, — сказала она, сладко зевнув.
— Я не помню, что вчера было…
Догадываясь, что выглядит смешно, Паша не слишком смущался. Ему было не до этого, он хотел знать, что произошло вчера между ними на самом деле?
Кира тоже не выглядела слишком смущенной. Она села в постели, причем на ней обнаружился лифчик, потом встала — Паша заметил на ней трусики — и начала одеваться.
— Да ничего не было, — сообщила она, накидывая легкое цветастое платье. — Ровным счетом ничего. Но ничего же и быть не могло!
Невольно Паша стал оправдываться:
— Ну, я был пьян…
— Ты был гей! То есть я знаю, что это не так. Видно, очень тебе надо было эту легенду растрезвонить по отелю! Теперь все смеются над тобой, а я решила спасти твою репутацию в отеле. Сказала всем, что у нас… отношения, и пошла с тобой в номер. Теперь никто смеяться не будет.
Паша хмыкнул, потом фыркнул, а потом рассмеялся.
День Седов провел на пляже: нашел свободный лежак под деревянным навесом и несколько часов безотрывно смотрел на воду. Когда стало жарковато, ушел в кафе, занял место у затемненного окна, заказал бутылку пива и продолжил любоваться морской гладью.
Мысли Паши бродили где-то очень далеко, если не сказать, что их просто не было. Он не вспоминал прошлое, не анализировал настоящее, не мечтал о будущем. Он просто смотрел на море. Секунду за секундой, минуту за минутой, час за часом.
Параллельно с этим в его мозгу шла работа, которую сознание даже не пыталось контролировать. Он получит искомый вывод, дай только срок.
Около пяти часов рыжий сыщик расплатился с барменом и ушел в свой номер. Пока брел по отелю, машинально ловил обрывки разговоров. Отдыхающие болтали всякую ерунду, а вот персонал отеля обсуждал в основном одну тему: смерть сына Марьяны. Одна горничная, стоя на лестничной площадке первого этажа, рассказывала своей коллеге, находящейся этажом выше, о том, как ее допрашивал милиционер. Милиционер этой горничной попался болтливый, и Паша узнал, что Сэм действительно погиб от передозировки.
В номере Павел Петрович принял душ, побрился впервые за три последних дня, облачился в чистые трусы. Он собирался в гости.
Родители Киры оказались очень милыми людьми — добродушными, гостеприимными. Паша понимал, что сейчас его «примеряют» к дочери, рассматривают и делают выводы, но неприятных признаков этого процесса не наблюдал.
