— Видеть-то видел, — Олег Иваныч вздохнул. — Только вот никак в толк не возьму — мы-то ему за каким хреном сдались? Чего этому ван Зельде от нас нужно-то? Ишь, как он новгородцев выискивал… Остальных-то убили, а нас, вишь, держат зачем-то. Знать бы — зачем?
— Узнаем еще, может…
Все замолкли. Лишь слышно было, как кричат чайки снаружи да гудит в снастях ветер. В глубине трюма с писком возились крысы. Мерзость какая… Хорошо, хоть Софью держали в каюте. Олег Иваныч передернулся — только «черной смерти» — чумы им и не хватало тут для полного счастья. Крысы — основные ее переносчики. Да не отгрызли бы что-нибудь у спящих-то… Впрочем, грызть им и без этого есть что.
На палубе вдруг забегали, завозились, засвистел в дудку боцман — спускали паруса… бросили якорь.
Приплыли?
Если пираты и прибыли на свою базу, то выводить наружу пленников почему-то не спешили. А может, это и не база никакая вовсе? Может, обычный порт, Ревель или Рига, да та же Нарва. На разбойниках же не написано, что они разбойники, наоборот, все, как один, весьма приличные люди, негоцианты… Один из кораблей слишком уж похож на когг уважаемого герра Штюрмера? Да что вы! А где был построен корабль уважаемого герра? В Любеке. Надо же — и наш там же. Вот и похожи. В трюмах? Сукно, селедка, да несколько ластов меди… хорошая медь, с Кипра, да и сукно — фламандское, самое лучшее! Кстати, вот лично вам, господин ратман, отрез, на память, так сказать, в знак нашей нежнейшей дружбы. Берите, берите, не стесняйтесь. И селедочку!
М-да… Вряд ли кто трюм проверять будет, даже в порту. Эх, знать бы наверняка… А даже если и не порт! Все одно — это пока плыли, не очень-то убежишь — вода уж слишком студена, да лодок на примете нету — а на суше-то сам Бог велел!
— Гриша, там, в тех мешках, что?
— Сукнище, Олег Иваныч.
— Хм… Ладно. А дальше?
— А дальше медь в крицах.
— И у меня тоже. Оружья-то нет никакого?
— Что ты, Олег Иваныч! Папа Римский лично запретил на Русь оружье возить, специальной буллой!
— То-то рыцари не возят, как же! Дай-ка сюда крицу. Ну-ка, попробуем…
Поднатужившись, Олег Иваныч поднял над головой увесистый слиток меди и с силой ударил им в борт.
Ничего!
Даже щепки не полетели!
Морское судно, это вам не какой-то там струг! Поди его, расколупай. Нет, вряд ли выйдет…
Но если хорошенько постараться… И главное, методично, изо дня в день…
— Ну-ка вставай, Олексаха! Хватит лежебочничать, хватай вон крицу.
Пошатываясь, Олексаха поднял крицу… Но ударить не успел — неожиданно распахнулся люк, и в затхлое пространство трюма ворвался свежий, пахнущий соленой рыбой ветер.
— Поднимайтесь по одному, — по-немецки приказал нагнувшийся над трюмом пират. — Да быстро, быстро!
По узкому деревянному трапу пленники один за другим поднялись на палубу. Четверо вооруженных воинов не спускали с них глаз, по очереди связывая поднявшимся руки крепкими сыромятными ремешками.
«Благословенная Марта», в числе других кораблей пиратов, слегка покачивалась на волнах небольшого извилистого залива, у насыпанного из замшелых камней пирса. На каменистом берегу шумели сосны. Их темно-зеленые кроны, казалось, задевали облака, уносясь высоко в небо, янтарно-желтые стволы отбрасывали на скалы четкие длинные тени. Рядом с соснами стоял приземистый, сложенный на высоком фундаменте из валунов, дом-мыза с крытой красной черепицей крышей и узкими слюдяными окнами в свинцовой оплетке. Сразу за домом вилась извилистая тропинка, терявшаяся в дроковых зарослях. Кусты обступали подножие крутого холма с плоской вершиной, поросшей все теми же соснами. На одной из сосен было устроено нечто вроде «воронья гнезда», в котором маячила темная фигурка часового. За соснами угадывалось селение — тощей одинокой цаплей торчал церковный шпиль, да смутно краснели черепицею крыши.
Пленников — Софьи нигде видно не было — подвели к дому, заставили немного подождать у двери и лишь после этого ввели внутрь.
Высокая полутемная зала с черными поддерживающими крышу стропилами, камин у стены. Догорая, в камине трещали поленья. Напротив камина — пара кресел с высокими спинками, на спинках — полустершийся от времени герб, непонятно что изображавший — то ли единорог, то ли корова.
В одном из кресел, вытянув ноги к огню, сидел пиратский вождь Хорн ван Зельде и меланхолично жевал мелкие моченые яблоки, которые брал с большого оловянного блюда, стоявшего на резном столике слева от кресла. Увидев вошедших пленников, капитан пиратов бросил огрызок в камин и недовольно воззрился на охрану.
— Я же сказал — по одному! — раздраженно бросил он по-немецки. — Вот, начнем хотя бы с этого… — ван Зельде кивнул на Гришаню.
— Кстати, где Рейнеке-Ханс? — вспомнив, хмуро поинтересовался он.
С опаской поглядывая на предводителя, кто-то из пиратов тут же сообщил, что Рейнеке-Ханс уже идет, и вот-вот будет, а запоздал — потому как приводил в порядок инструменты.
Последняя фраза очень не понравилось Гришане — пожалуй, единственному из пленников, сносно знавшему немецкий. Отрок смутно догадывался, какого рода инструменты «приводил в порядок» неведомый Рейнеке-Ханс, и эта догадка не вызвала у него особого восторга…
Повинуясь приказу вожака, пираты вывели обратно на улицу лишних — Олега Иваныча с Олексахой — и, велев ждать, уселись на камни рядом. Огромного роста рыжебородый детина, торопясь, шагал к дому с пирса. За спиной его колыхался огромный рогожный мешок с чем-то железно-звенящим, под мышкой было зажато нечто вроде пилы с деревянными зубьями.
— Кат, — с ходу определил Олексаха. — А пила у него деревянная — для пытки, чтоб больнее было.
— Да… влипли, можно сказать, — невесело протянул Олег Иваныч. — Интересно, что мы такого знаем, чтоб этакой пилищей выпытывать?
— А пес их знает, — махнул рукой Олексаха. — Может, для куражу все? Надо было шепнуть Грише, чтоб во всем винился, пытки не дожидаясь.
Олег Иваныч хмыкнул, пояснив, что Гришаня далеко не дурак и сам как-нибудь догадается, что делать.
— Слышишь ведь — пока не кричит!
Действительно, никаких жутких воплей, свидетельствующих о невыносимой боли, из дома не доносилось. Спокойно все было, тихо.
Над морем клонился к закату оранжевый шар солнца. Рыжая пылающая дорожка бежала по темно-голубой ряби от солнца к причалу, упираясь в берег у самого носа «Благословенной Марты», бывшего честного когга. Эх, Иоганн, Иоганн… Как не вовремя ты пустился в это плаванье!
С неожиданно резким звуком распахнулась ставня. Все вздрогнули, обернувшись…
Высунувшийся в узкую бойницу окна Хорн ван Зельде кивнул на сидевших на земле пленников и щелкнул пальцами.
Подталкивая жертвы тупыми концами копий, стражники торопливо ввели их в дом.
