Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Он догадывается: завтра Инка проснется от боли в спине, будет беспомощно озираться по сторонам, припоминая, как здесь очутилась, бормоча и ворча на ходу, одинокая, ежась от утреннего холода, отправится в офис, по дороге подметая шарфом асфальт.
Не надо быть прорицателем, чтобы предвидеть: завтра целый день она будет рассеянная и разбитая, получит нагоняй от всех, кому не лень, пропуская любые слова мимо ушей.
Не надо гадать, ясно и так: завтра Инка замрет за рабочим столом, будет смотреть в экран, а видеть только слезы перед глазами, перебирая губами, будет шептать: «Уаскаро, Уаскаро, почему ты ушел, неужели ты обиделся и оставил меня?»
Не надо быть ясновидящим, понятно и так: вечером, нервно теребя бусики на шее, она отправится, пересиливая усталость и грусть, на поиски ресторанчика, где слушала о путеводителе по вершинам. Она будет долго кружить, бродить и всхлипывать, пока не найдет. Вздыхая, спустится по стонущей лестнице в подвальчик, закажет еловый чай в тыкве, и чай ей принесет тот же самый мачо в белоснежной рубашке, со служебной улыбкой и жемчужными зубами. И она начнет тихонько, робко расспрашивать: «Ты не знаешь, кто такой Уаскаро и чем он живет?» После долгих препирательств она вытянет у него боязливый шепоток: «Уаскаро – Заклинатель Встреч, все ждут его, все его ищут. Уаскаро – Единственный. Небо, береги его!» Так шепнет мачо, делая вид, что стирает со стола крошки. Шепнет, замолкнет, выпрямится, оглянется по сторонам и, стройный, исчезнет, сверкнув белизной рубашки.
Так будет завтра, а сейчас Уаскаро еще раз оборачивается. Вон она, Инка, среди шума и жужжания безмятежно спит за столиком, и чашечка с недопитым кофе кажется луной на фоне черной ночи ее волос.
«Спи, Инка, не сердись на меня».
Неделю Инка барахтается в шторме отчаяния и тоски, силу которого даже Заклинателю Встреч не дано было предугадать. «Уаскаро, Уаскаро, почему ты уехал, не предупредив, почему не сказал, что же делать с духовными упражнениями, продолжать их или забросить? Зачем ты исчез, ведь уже непривычно жить без тебя, и совсем не хочется возвращаться на прежние, скучные берега?»
Сначала она думала, что Уаскаро обязательно позвонит и объяснит, что заставило его уйти. В переходе метро, по дороге в офис она купила невесомую безделицу из пробкового дерева, божка уака бесстрастная и суровая личина которого показалась ей похожей на лицо Уаскаро в минуты задумчивости. Даже то, что он Заклинатель Встреч, ничего-то, в сущности, не объяснило, а только запутало Инку окончательно, она никак не могла понять, кому он устраивает встречи и зачем это нужно. Записные книжки у Инки никогда не водились, она вечно чиркала телефоны, где попало – на салфетках и клочках бумаги. Но телефоны Уаскаро, мобильный и домашний, записаны в надежном месте – черным маркером на старенькой радиоле: две строчки цифр, под ними – Уаскаро, еще ниже, уже поблекшим от старости маркером не так давно уточнено – Заклинатель Встреч. По мобильному Уаскаро бесстрастный голос прорицательницы спокойно вещает: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Инка набирает номер снова и снова, и неизменные интонации прорицательницы доводят ее до отчаяния. Наткнувшись в очередной раз на нерушимое спокойствие, Инка потерянно бродит по дому и с грустью смотрит на разукрашенный бок радиолы. «Уаскаро, Уаскаро, я-то думала, ты – навсегда. Но твои номера врут, радиолу теперь не оттереть, и моя жизнь без тебя – пустыня». Инка нюхает день, но дни, один за другим, ничем не пахнут, кроме пыли, они пусты и скучны. Инка выполняет рабочие обязанности механически, как кофемолка, кофеварка или кофемашина. А зачем спешить, если нечем заполнить вечер. Старые Инкины занятия: всякие набеги по бутикам центральных улиц и площадей, пикники, аромотерапия на базаре – отцвели, утеряли магическую силу и всякую привлекательность, кажутся пресными и безвкусными, как овсяные хлопья.
Потом по домашнему телефону Уаскаро незнакомый голос в третий раз зловеще резанул:
– Здесь таких нет, здесь уже год – наша компания.
Инка застыла у окна, сообразив, что с Уаскаро что-то произошло.
Пустынная горная страна наметилась в ее душе. «Уаскаро, Уаскаро, на тебя это совсем не похоже, и я не верю, что ты уехал, не попрощавшись». Теперь она наконец признала, всхлипывая: островок ее жизни претерпел за время знакомства с Уаскаро ряд сильнейших тектонических сдвигов, успел изменить контуры, покрылся хребтами гор и броней холмов. Еще бы, ведь она научилась снимать себе головную боль, тушить жжение в глазах, научилась призывать сон, двигалась плавно, слитно, останавливала взглядом машины и без труда приспособилась не замечать грубости Писсаридзе. Утром она нюхала день и училась избегать упрятанных в нем копий и стрел Чувствовала, где большие толпы народа и по какой тропе лучше продвигаться с работы. Она умело выходила из игры, самообнаружалась даже в непригодных для этого местах и, морщась, примеряла на ходу пальто чужих судеб. В общем, стала немного чудной, по выражению коллег. При этом ростки какого-то неизвестного злака или дерева пробились в ее сознании, и непонятно было, что с ними делать – тщательно выпалывать или беречь.
Впервые она задыхалась от нехватки совета, ну хоть бы намекнул кто-нибудь, что делать или знак какой встретить, указатель. Шоссе так и пестрит всякими строгими знаками, похожими на древние письмена, они – для порядка в городе. А в жизни почему так пустынно? Знай ползи, как игуана по камням. Инкины руки подрагивали, когда она старалась выжать из сухой губки памяти, говорил ли что-нибудь Уаскаро по этому поводу, но припомнила лишь каплю в море:
«Когда найдешься – больше не захочешь терять найденное. Дай голосу петь, не устраивай помех, объединись. И тогда тебя потянет в путь. Но не комментируй, не высказывайся и ничего не определяй. Только ищи бодрость, гони лень и нещадно устраняй помехи. И встреча состоится – с подобным или с противоположным, тебе решать, но будет она не случайна».
«Уаскаро, Уаскаро, почему я была такой невнимательной, почему так рассеянно слушала твои советы?»
От отчаяния Инка отправилась в давно упраздненную кругосветку по городу. Она ехала на кольцевом трамвае, проясняя по пути национальность своей души. Где-то совсем рядом жила и ползла тревожная, но притягательная, темная, но таинственная древность. Древность сопровождала Инку по городу мимо хлипких, обескровленных деревьев, тянулась вдоль проводов, совершала ритуальные танцы на тротуарах, оттеняла серые камни домов красками индейского лета, бряцала погремушками, била в барабаны, нежила последним мягким теплом, раскладывала на крышах орнаменты из оранжевых кленовых листьев, желтых липовых листочков и сухих сережек вяза.
Эх, люди, у вас мобильные телефоны, кейсы, ноутбуки, компьютеры, стиральные машины и микроволновки, и при всем этом богатстве вы продолжаете встречаться друг с другом совершенно случайно, как бараны, викуньи и кролики по старинке, чем не древность? То рубль из вас не вытянешь, то вы покорно и даже радостно позволяете всяким случайным встречным-поперечным вторгаться в свою жизнь и расхищать ваши богатства. Как это понять, как осмыслить? Инка теперь смотрела на людей внимательнее. Теперь они стали ей интереснее, чем какие-нибудь столбы электропередач и объявления по продаже аккордеонов. Как же не интересоваться людьми, когда в каждом – тайник примет, копилка суеверий. А вдруг там, в человеке, – не пусто. Вдруг там, среди бедлама-вигвама, хранится сокровище, волшебство, намытое из жизни? Как в старенькой радиоле – эта развалина кряхтит, шипит помехами, шепелявит, рвет пленки, бьет током, но в ней хранятся крики и стоны голоса-шамана, Моррисона, он молчит и ждет, когда его выпустят полетать над дворами. Так же с людьми. То, о чем они не решатся сказать, все равно рвется из них, кричит и шепчет, таится внутри и молча путешествует по городу.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
