– Вообще?
– Вообще. Почти четыре года. Потом ее уволили из журнала, и она решила снова присоединиться к сообществу. У меня тогда партнер только что умер от СПИДа. Я был просто в отчаянии. В эти тяжелые времена мы с Эмили были поддержкой друг для друга. Тогда мы стали действительно близки.
– Когда вы снова сорвались? – спросил Майк.
– Двенадцатого сентября 2001 года. У меня сестра работала в портовом управлении. Мой магазин был всего в нескольких кварталах от Всемирного торгового центра, я пытался туда прорваться…
– Тедди, можете не объяснять. – Для Майка события того дня тоже были личной трагедией. – А Эмили?
– Она держалась, пока не сорвалась год назад. В очередной раз потеряла работу и почти полностью истратила небольшое наследство, оставленное родителями. Естественно, я давал ей взаймы, но она просто бедствовала. «Уже три вылета», – говорила она. Тогда она и сорвалась.
– Что значит «вылета»? – спросила я.
– Она в третий раз «вылетела» из программы. Это типичная ситуация. Так происходит, если человек решает для себя, что ему не справиться.
– Итак, мы знаем, как она «вылетела» во второй и и третий раз. А когда был первый?
Тедди с минуту молчал, соображая, потом продолжил:
– Сразу после колледжа. Она пила и принимала наркотики с подросткового возраста. В основном кокаин. Один преподаватель привел ее в группу самопомощи, такого же типа, как Анонимные алкоголики. Я точно знаю, что пару лет она ничего не принимала. Тогда она много писала и даже издала несколько серьезных вещей.
– А потом сорвалась?
– У нее начались отношения с одним молодым парнем из программы. И что-то напугало ее до смерти. Не знаю, что там произошло, она всегда объясняла это именно так. Говорила, что лучше быть одинокой пьяницей, чем жить с обкуренным психопатом.
– Она его так и называла – психопатом?
– Именно.
– Вы знаете, как его звали? – спросил Майк.
– Монти. Не знаю, имя это или фамилия. Но я точно помню, что его звали Монти.
– Вы с ним виделись?
– Нет, никогда, детектив. И Эмили больше его не видела. Они познакомились на программе, когда она проходила курс реабилитации в первый раз. Еще девчонкой, сразу после школы. Какое-то время они жили вместе. Но после того, как они расстались, она ничего не хотела о нем слышать.
– Почему?
– Я никогда не говорил с ней на эту тему, это слишком личное. Не знаю, в чем была причина – в сексе, в наркотиках, может, в чем-то еще.
– После этого у нее были мужчины?
– Насколько мне известно, ничего серьезного. У нее были друзья, но ничего больше.
– Как часто вы виделись с Эмили?
– Мы разговаривали почти каждый день. Раза два в неделю мы ужинали. Вчера тоже собирались поужинать. Как обычно делают друзья.
– Вы вчера говорили с ней? Может быть, она была чем-то обеспокоена? Или собиралась встретиться с кем-то до вас? – спросила я.
Он качнул головой.
– Нет. Когда она позвонила в магазин, у меня не было времени говорить. В первой половине дня она оставила сообщение, в котором назначила время, когда мы встретимся в Хадсон-бей, чтобы поесть гамбургеров. Она сказала – в полночь.
– Но не пришла. И что вы стали делать?
– Я беспокоился. Несколько раз звонил ей, – сказал Тедди, глядя на Майка в поисках поддержки. – Вы не слушали, что я наговорил на автоответчик?
– Вы беспокоились о ее безопасности?
– Не об этом, – спокойно произнес он. – Я боялся, что она стала пить дома и отключилась. Когда она напивается, я боюсь… боялся, что она загремит в больницу. А платить за лечение было нечем. – Требуются недели, чтобы человек начал говорить об умершем в прошедшем времени.
– У вас был запасной ключ?
– Да. А у нее – мой. На всякий случай мы обменялись ключами. Не на такой, конечно.
– У нее есть родные?
– В Нью-Йорке нет. Две сестры живут в Мичигане. – Откинувшись, он закрыл лицо руками. – Боже мой, мне еще им придется сегодня звонить. Не знаю, как я с этим со всем справлюсь…
Майк вышел из комнаты, а Тедди продолжал рассказывать о своей дружбе с Эмили. Детектив возвратился с ватным тампончиком в руках и, прервав наш разговор, попросил свидетеля провести этим у себя за щекой, чтобы у нас был образец его ДНК.
– Для чего это нужно?
– Это обычный порядок работы. Мы должны проверять все, что находим на месте преступления.
Тедди смотрел то на меня, то на Майка. Вероятно, он был слишком напуган, чтобы интересоваться нашими полномочиями. Медленно проведя тампоном за щекой, он вернул его Майку.
– Тедди, вас когда-нибудь задерживали?
– Дважды. За вождение в нетрезвом виде. – Его настроение менялось. Только что перед нами был человек, убитый горем, теперь он начинал раздражаться. – С меня надо снять отпечатки пальцев?
– Да, конечно, – ответил Майк. – В спальне полно отпечатков пальцев. Мы должны проверить, есть ли такие, которые не совпадают ни с вашими, ни с отпечатками Эмили.
С мазком в руке Майк снова вышел – нужно было упаковать его и сделать соответствующие надписи об изъятии вещественного доказательства.
Тедди облокотился на стол и подался вперед, словно собираясь перейти на шепот. Глаза в красных прожилках, руки дрожат. Может быть, это и белая горячка, а не переживание по поводу Эмили.
– Можно вас попросить кое о чем, мисс Купер?
– Все, что в моих силах.
– Вы ведь увидите Эмили… в морге?
– Вообще-то мне необязательно туда ехать, а Майк, конечно…
– Нет, вы должны. Пообещайте, что поедете туда. – Он замолчал и взял мои руки в свои. – Мистер Чэпмен может подумать, что это я сумасшедший, но вы должны убедиться, что Эмили мертва.
«Еще одного психопата мне не хватало», – подумала я. Он сам видел ее с ножом в спине, всю в крови. У нее было не больше шансов воскреснуть, чем у Теда Уильямса.
Я сжала его руки.
– Не совсем понимаю. Вы хотите, чтобы Эмили была мертва?
– Нет, нет, нет. Просто Эмили заставила меня пообещать, что если с ней что-то случится, то я обязательно проверю, что она мертва. Она боялась этого больше всего на свете.
Он был очень возбужден. Необходимо было его успокоить. Разумных доводов у меня не было – я представляла, какой ужас ей пришлось пережить перед кончиной. Но и речи Тедди нельзя было назвать рассудительными.
– Большинство людей боится смерти, мистер Крун, – начала я. – Я понимаю, все это так неожиданно и ужасно…
– Она боялась не смерти. Она боялась, что ее похоронят заживо.
